Сталин и «русский вопрос» в политической истории Советского Союза. 1931–1953 гг. - [56]

Белковскому, Дымарскому и другим вторит и относительно небольшое количество русских историков, пытающихся, вместе с евреями, убедить постсоветское общественное мнение в том, что кроме имперской ипостаси у России будущего не просматривается. Но популярностью в среде читающей публики эта идея, похоже, не пользуется.

В 2015 году на книжном развале на Сретенке я за 50 рублей купил объемную монографию к. и. н. Смолина М.Б. «Тайны русской империи». Факт, что изданная в 2014 году популярным московским издательством «Вече» книжка уже через год была уценена в 10 раз и выброшена на книжный развал, показывает, что тема, которой она посвящена, совершенно не интересует широкую публику. И сколько бы сторонники имперского будущего России ни убеждали читателя в том, что «русские – прирожденные империалисты», что «империя – это русская свобода», что «империя как вершина государственности – историческая награда русской нации за жертвенность в своем многовековом существовании, в развитии духовных сил и государственных дарований»[126], убедить в этом широкую публику крайне сложно.

Говоря о том, что Россия не может существовать в международном пространстве никак иначе, как только в имперской ипостаси, эти люди упускают из виду происхождение понятия «империя». Вот, например, бывший майор КГБ СССР из подмосковной Коломны, бывший депутат Госдумы последовательно от нескольких партийных фракций Геннадий Гудков пишет: «Комплексов, которые обеспечивают нынешний невероятный успех кремлевской пропаганды, всего два, но какие! Первый – это имперский комплекс. Пропаганда утверждает: Путин, дескать, возвращает стране «имперское величие», некий статус сверхдержавы – страны, вновь вершащей судьбы мира»[127]. Здесь перепутаны два совершенно различных понятия – «империя» и «сверхдержава».

К отставному майору КГБ, да еще и с провинциальным образованием, в общем-то некорректно выставлять упреки с позиций классической теории международных отношений. Это, конечно, так. Но когда этот отставной майор замахивается на глобальные выводы и при этом использует понятийные категории теории международных отношений и на этой основе отваживается формулировать рекомендации глобального характера правительству страны, то он, не отдавая себе в этом отчет, вступает на чужую территорию и скидок себе ожидать не вправе: на войне как на войне.

Прежде всего, следует уточнить понятие «империи», которым пользуется Геннадий Гудков. По Гудкову империя – это просто сверхдержава. А это не так.

Под империей (слово, ведущее свое происхождение от лат. imperium – власть) понимается обычно монархическое государство, главой которого является император (от лат. imperator – повелитель, полководец). Но это только отправная точка в толковании этого понятия. Главное же заключается в том, что империей является только такое государство, которое имеет систему колониальных владений[128] и являет собой «наднациональную и надтерриториальную совокупность государств и территорий, управляемых единым императором»[129]. Энциклопедия МГУ «Федерализм» считает, что «термин «Империя» может применяться к некоторым государствам, осуществляющим политическую или экономическую гегемонию во всех частях современного мира (например, США, СССР в годы «холодной войны»)»[130], но только для того, чтобы оттенить характеристику мощи американского государства. А поскольку колоний США не имеют, то и под категорию империи это государство не подпадает. Отсюда понятно, что применять понятие «империя» по отношению к современной Российской Федерации неправомерно.

Но вопрос об имперской форме существования России, конечно, непрост.

Исходить нужно из того, что имперская форма существования Российского государства была, Российская империя de facto существовала, но это обстоятельство всегда входило в противоречие с инстинктом русского народа, того самого народа, имя которого носит наше исконное государство – Россия – и по имени которого более тысячи лет нас знает весь внешний мир. Не правильнее ли пойти вслед за гениальным отечественным социологом и геополитиком Николаем Яковлевичем Данилевским (1822–1885) и согласиться с ним, что Петр Великий ошибся, провозгласив вверенное ему русским народом государство империей?

Как представляется мне, эту сторону дела очень глубоко выразил Святослав Рыбас: «Созданное русскими государство никогда не было чисто русским и не однажды переживало потрясения, вызванные как разсопротивлением русского же населения имперской политике руководителей страны… (выделено мной. – Авт.). На протяжении только XX века эта проблема по меньшей мере трижды поднималась до точки кипения: в 1917 году, в 1945–1950 годах и в 1985 – начале 1991 года. Ни разу она не была решена, но в первом и третьем случаях дело закончилось срывом всех болтов с парового котла, разрушением государства и тяжким восстановительным процессом»[131].

Всю глубину этой мысли С. Рыбаса его коллеги, да и общественное мнение нашего общества, как видится мне, не оценили до сих пор.

А ведь действительно. Русский народ постоянно возражал против навязываемой ему сверху имперской формы существования. С. Рыбас не стал вдаваться в глубину нашей сравнительно недавней истории, а мог бы сослаться и на то, что развал Российского государства, случившийся в 1917-м, тоже во многом был вызван тем, что русская армия не захотела воевать за имперские амбиции Николая II. Ведь что (и кто) подтолкнуло Николая к войне с Германией в 1914-м? Желание вступиться за наших братьев по вере сербов. При этом русская интеллигенция только поначалу с восторгом поддержала это решение самодержца и валом повалила в армию (сколько одних только сестер милосердия добровольно пошли на фронт в тот год!). Но про массу русских крестьян, которые сразу окрестили эту войну «германской», сказать, что они поддержали эту войну, ну никак невозможно. А когда к 1915 году война выбила из жизни экзальтированную часть русского общества, армия начала разваливаться (брататься!). Не хотел русский народ (а как раз крестьяне-то и были русским народом) воевать за имперские интересы царя – Босфор, Дарданеллы, Карс, Триполитанию.