Сталин и мошенники в науке - [171]

Научные заслуги "творцов успеха Павловской сессии" были отлично известны коллегам и при удобных обстоятельствах они отдавали должное этим "творцам". Об одном из наиболее комичных случаев повествует в своей книге С. Э. Шноль:

"После триумфа Павловского учения победители разбирали должности и звания. На заседании Биологического Отделения Академии Наук СССР происходили выборы в академики. Баллотировался член-корреспондент Э. А. Асратян в действительные члены. Его заслуги с трибуны в пышных выражениях живописали перед голосованием члены Отделения — академики. Заслуги и достоинства были бесспорны. Выступили почти все. После вскрытия урны с бюллетенями оказалось, что все против! Каждый надеялся, что хоть один будет "за"…" (29).

Можно отметить, что научные достижения еще одного из главных участников Анти-Павловской сессии Иванова-Смоленского и до нее и позже подвергались критике (30).

Как было рассказано в предыдущей главе, после сессии контролировать то, как будут вести себя раскритикованные по сталинскому приказу ученые, было поручено "Павловскому Научному Совету" при президиуме АМН. Через полтора года после смерти Сталина деятельность совета была осуждена на Всесоюзном съезде физиологов.

Заключение

"Не творите дела злого я

Мстят жестоко мертвецы."

Николай С. Гумилев. (1)

"и разве веку не в убыток

то зло, что он в сердцах посеял?

Пока есть бедность и богатство,

пока мы лгать не перестанем

и не отучимся бояться, -

не умер Сталин."

Борис Чичибабин (2)

Как стало возможным, что в СССР оказались под запретом отрасли философии, педология, генетика, кибернетика, клеточная теория, математическая статистика, теория резонанса в химии, релятивисткая теория в физике и ряд других дисциплин, а вместо них расцвела псевдонаука? Каков был механизм отторжения настоящей науки и устранения честных ученых от творчества? Как шарлатанам удавалось занимать ведущие позиции в огосударствленной науке и бесконтрольно шаманствовать под патронажем руководителей страны? Кто виноват в этом чудовищно непродуктивном крене в сторону лженауки и прямого очковтирательства, если государству были нужны победы "на всех фронтах социалистического строительства", и только наука могла питать индустрию, сельское хозяйство, военно-промышленный комплекс, медицину и вообще все отрасли хозяйства? Разбору этих проблем посвящена настоящая книга.

Наиболее общий ответ на поставленные выше вопросы связан с тем, что при отсутствии контроля со стороны общества за деятельностью руководителей государства последние присваивают себе право делать всё, что они посчитают нужным. То, что невозможно в демократических государствах, позволительно деспотам и тоталитарным правителям. Когда руководители-деспоты берут на себя роль верховных жрецов-повелителей в различных сферах, включая науку или экономику, требующих глубоких профессиональных знаний, провалы становятся неизбежными. Именно это случилось во времена бесконтрольного правления Сталина, когда он присвоил себе право решать, как должны развиваться многие науки и отстранил от руководства ею ученых. Тоталитарный стиль владычества обусловил именно то, что государственная система при Сталине не гарантировала главенства в решении научных споров специалистам, и ведущие ученые были лишены права выступать экспертами при решении научных проблем. Векторы развития науки, её финансирование и руководство направлялись сообразно сталинским интересам и контролировались партийными органами в Москве и на периферии. Безусловная подчиненность сталинским приказам заменила логику развития научных дисциплин. Вслед за Сталиным научных шарлатанов обласкивали и продвигали на командные высоты другие партийные боссы.

Научных знаний у недоучившегося священника Сталина не было. Именно с образованностью у него, как, впрочем, и у многих других руководителей страны, дела были плохи. Сталин вовсе не был дурачком. Природной сообразительностью, хитростью, большой памятью на имена и поступки всех его окружавших он обладал, но вот систематического образования даже в объеме техникума не получил, а власть захватил неограниченную^{85}. Поэтому он потерял самоконтроль, брался судить и о том, что такое "сумбур вместо музыки" (обвиняя великих композиторов Д. Д. Шостаковича и С. С. Прокофьева в непрофессионализме), и "в языкознаньи знал толк". Он был твердокаменно убежден, что внешняя среда лепит наследственность организмов, что всё вокруг — и живую природу, и поступки людей, и общество в целом, и мировой порядок — посильно видоизменить, приспособить и преобразовать по его предписаниям.

Из-за недостатка знаний у Сталина копилось неверие в ученых, развилось нежелание спрашивать их совета. Он полагался на таких же людей полузнания, каким был сам. Этим же объясняется его наивная вера в чудеса, такая как надежда на спасение от неурожаев с помощью ветвистой пшеницы или в зарождение живого из неживого. Ведь, вроде бы, кремлевскому вождю нетрудно было оценить контрпродуктивность и просто глупость Лепешинской, но вместо трезвого взгляда на чудовищную нелепость её претензий, он выдал ей Сталинскую премию и приказал восхвалять её. Сочетание общей недообразованности с необыкновенным апломбом выскочки и хитреца объясняет этот порок личности Сталина. Покровительство мошенникам и тяга к самовозвеличиванию и представлению себя умудренным вошли у него в привычку, стали доминантой в поведении.