Сталин и мошенники в науке - [160]

Об этом возмутившем Сталина ученом, ученике Павлова можно рассказать подробнее. Леон Абгарович Орбели был действительно прямым, и надо заметить, любимым учеником И. П. Павлова. В 1904–1905 годах он познакомился с Иваном Петровичем, еще будучи студентом первого и второго курсов Военно-медицинской академии в Петербурге, где Павлов преподавал. Орбели слушал лекции Павлова, ходил на его занятия, и профессор полюбил талантливого студента и стал приближать его к себе. Вскоре после окончания академии Орбели защитил не только диплом, но и завершил докторскую диссертацию (она носила название "Условные рефлексы глаза у собаки") и уже в 1908 году стал доктором наук. В 1909–1911 годах он поработал в лучших физиологических лабораториях Англии, Германии и Италии. По возвращении в Россию Павлов назначил его на должность своего помощника по руководству Физиологическим отделом Института экспериментальной медицины в Петрограде, а вскоре Орбели избрали профессором Высших женских курсов. Карьера молодого ученого развивалась стремительно, репутация была признана научным сообществом. Он был выбран профессором нескольких вузов в Петрограде и в Юрьеве (или Дерпте, теперь Тарту), с 1920 года стал заместителем директора Института имени П. Ф. Лесгафта. В 1925 году Павлов передал ему свою кафедру физиологии в Военно-медицинской академии, а в 1936 году после смерти Павлова его сделали директором Физиологического института им. И. П. Павлова АН СССР. В 1935 году его избрали академиком АН СССР, а в 1939 году в дополнение к одному директорскому креслу Орбели предложили занять одновременно кресло директора Института эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова. Сохраняя за собой обе начальственные должности, он в годы войны с Германией вошел также в число ведущих военных начальников медицинского профиля, и в 1944 году ему присвоили высшее среди медиков звание генерал-полковника. В 1943 году его назначили начальником Военно-медицинской академии и избрали академиком АН Армянской республики, в 1944 году ввели в состав Академии меднаук СССР в ранге академика.

Орбели развивал новое направление в круге павловских идей — эволюционную физиологию. Работал он исступленно и масштабно, поражая окружающих своей собранностью, целеустремленностью и умением управлять огромными коллективами исследователей и педагогов. Он набирал должности, что не могло не рождать в среде людей завистливых и амбициозных, но не столь успешных и потому неудовлетворенных своим положением, разговоров о тяге к монополизму. А число занимаемых им должностей всё возрастало: в 1942 году его избрали вице-президентом АН СССР (был им до 1946 года), в 1939 году он занял пост академика-секретаря Отделения биологических наук АН СССР (был им до августа 1948 года).

Ему удавалось то, что было не по плечу критикам, он не халтурил, а отдавал делу все силы и был многосторонен и удачлив. Недаром И. А. Аршавский писал: "Я не знаю другой физиологической школы по количеству квалифицированных физиологов, нежели то, что было сделано Орбели" (10). Правда, и Аршавский дополнял характеристику словами: "…, но и он хотел монополизировать физиологию".

Партийные руководители страны и сам Сталин много лет ценили Орбели и поручали ему всё новые задачи (получить "в обход Сталина" несколько орденов Ленина, звание Героя соцтруда, Сталинские премии и тем более звания генерал-полковника и академика трех академий, стать вице-президентом АН СССР было невозможно). К тому же его выдающиеся работы в области физиологии высшей нервной деятельности приобрели известность в мире, и коллеги в разных странах избрали Орбели членом их академий наук.

Тем удивительнее для биологов в СССР стало то, что на "триумфальной сессии ВАСХНИЛ" в августе 1948 года главный руководитель биологии в стране Орбели не выступил. Это резко бросилось в глаза специалистам. Казалось, что после обнародования факта, что Сталин лично редактировал лысенковский доклад, не примкнуть к множеству тех, кто бросился восхвалять Лысенко, нельзя было никому (вспомним для сравнения, что президент АН СССР С. И. Вавилов принялся славословить Лысенко на публике). А Орбели от этого уклонился, и когда на заседании Президиума АН СССР от него впрямую потребовали признать ошибки в руководстве биологией в стране, он и на этот раз лишь вяло согласился, что имели место отдельные недостатки. Неудивительно, что вскоре Орбели освободили от поста академика-секретаря АН СССР (но, как сказано было Вавиловым, "по его собственной просьбе") и от большинства начальственных постов, сохранив за ним лишь должность директора Института эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности АМН СССР.

Еще более поразительными были другие последовавшие вскоре выступления Орбели. На состоявшемся 16–17 октября 1948 года общем собрании ученых, работавших в ленинградских институтах Академии меднаук СССР, он публично отказался признать, что условные рефлексы изменяют наследственность:

"Представьте, что все условные рефлексы, которые в течение нашей жизни вырабатываются, будут передаваться по наследству, — какие потребуются мозги для того, чтобы из поколения в поколение накапливать все условные рефлексы и наследственно передавать их дальше".