Сталин - [84]

Но, может быть, это только в городах, в рабочей, в интеллигентской среде? Наоборот.

Самая упорная борьба — на просторных полях деревенской земли. Власть упорно утверждает свое на ней господство. Власть борется за хлеб — свое настоящее и будущее. Крестьянин-собственник борется за свою землю и хозяйственную свободу. Колхозник — за свой труд, за право на урожай.

— В колхозах слишком много едят, — говорит нарком земледелия Яковлев. — Там подушное распределение урожая. Получают хлеб и те, кто не работает: старики, слабые, больные. Мы должны ввести сдельщину. Хлеб — только за произведенную работу, по норме, устанавливаемой государством.

— Несмотря на бешеное сопротивление, мы доведем коллективизацию до конца, — говорит «всесоюзный староста» Калинин.

Бледнеет в губернском и уездном городе партийный работник, которому говорят: «Собирайся в деревню». Он знает: там идет война — там смерть. Но ослушаться нельзя. Едет… Крепче сжимает зубы и прощупывает револьверы идущая в поход на деревню городская молодежь. Не все возвращаются обратно. Удар топора, выстрел из дряхлого ружьишка — и человека, который приехал обмерять хлеб, подсчитывать скот, организовывать колхоз, не стало… А потом и тот, чья рука подняла топор либо нажала спуск ружья, распластывается у опушки ближайшего леса под пулями карательного отряда.

— Что сделал бы ты, — спрашивают его на коротком суде, — если б все было по-старому?.. Ну, если б ты еще его не убил… Ведь должен же ты понять, что это — преступление…

— Что бы я сделал? Убил бы опять…

Око за око, зуб за зуб. Жестокий закон гражданской войны.

Иногда подымаются целые села. Волости. Области. Опять восставала Грузия. Восставал Азербайджан. Не переставая, вспыхивают восстания в далекой Сибири, где мужик всегда был свободен, никогда не знал господ… Армия, в которой, несмотря на чистки и постоянный отбор «чуждых элементов», все-таки преобладают сыны деревни, не раз отказывалась выступать. Тогда приезжали солдаты ГПУ, подобранные один к одному, привычные к гражданской войне, гвардия сегодняшнего строя. Выкатывались пулеметы, устанавливались пушки, развинчивались баллоны удушающего газа… И часто не у кого даже спросить, что было в таком-то селе? Нет села. Нет людей, которые в нем жили: ни женщин, ни детей, ни стариков. Снаряды и газ не щадят никого… Идет война. Идет борьба за хлеб, самое важное, самое драгоценное, самое нужное. Будет хлеб — прояснятся глаза, усмехнутся горько сжатые губы, не будут опаздывать и натыкаться один на другой поезда, новые горы угля выползут из-под земли, будет работаться по-иному, все будет иначе… Все в хлебе. Но хлеба нет.

Но человек, хотя б и голодный, хотя бы связанный по рукам и ногам, и в жестоком зверином быту хочет жить и оставаться человеком. И жизнь идет, несмотря ни на что. Где-то раздается и веселая и печальная музыка. Ставят новые пьесы в театрах. Выходят новые книги. Люди думают. Творят. И не только то, что угодно власти. Люди любят, люди ласкают друг друга, люди смеются. Люди плещутся под солнцем на берегах рек и морей. И то, что они живут и не сломлены еще до конца и хотят жить, рождает еще большее стремление сорвать мрачную пелену, покрывшую настоящее народа. Пробуждается вера в будущее. Накапливаются силы. Нет, долго так длиться не может. Не может погибнуть от изнеможения великая страна.

Не может погибнуть народ. Из мук настоящего неизбежно родится светлая новая жизнь…

XIV

В просторной комнате в Кремле за длинным столом сидят суровые и озабоченные люди. В этой комнате собирались еще тогда, когда был жив Ленин. Отсюда управлялась страна. Тогда были дни больших надежд. Тогда все казалось простым и ясным. Впереди виделось спокойное и радостное будущее.

Ленин умер. От него в этой комнате остались только крышка стола, за которым он работал, да кресло: стоят в углу, за шелковым шнуром, как в музее. Да еще портрет на стене. И из тех людей, с которыми он работал, большинства уже нет. Новые, более молодые и более суровые, пришли сюда.

Председательствует Молотов. Самый сильный в стране после Сталина человек. Твердая воля. Ясный и упорный ум. Рядом с ним его правая рука — с измученным лицом, с блестящими от постоянного напряжения глазами, незаметный, невзрачный, но с громаднейшим запасом жизненной энергии — Андреев… Иной раз здесь собирается человек до пятидесяти. Все люди, вышедшие из войны и революции. Избранные случаем, судьбой, люди сегодняшней страны, те, от кого, в их совокупности, зависит многое и в настоящем ее и в будущем. Это Совнарком, значение которого сильно поднялось, после того, как его председателем стал Молотов.

Все вопросы жизни страны проходят перед ними. И мрачнеют лица. Выдержит ли страна? Правилен ли путь?

Каждый думает про себя. Все они прошли одну и ту же суровую школу. Все они долго шли вместе. Все они до ослепления любят свою родину, прекрасную Россию. Но сейчас, на поворотном пункте ее истории, многие думают по-разному.

Одни готовы на все закрыть глаза — и упрямо идти вперед сегодняшними путями.

— Народ устал? Не хочет уже жертвовать всем? Хочет жить для себя? Требует мира? Хлеба? Свободы?.. Ничего. Потерпят, напрягутся еще и еще. Никаких усилий не жалко ради целей, поставленных впереди. Не раз в мировой истории обнаруживалось, что массы не сознавали собственных интересов. Их или подгоняли, или они становились рабами внешней силы. Разве жалел кого-нибудь Петр, подгоняя народ свой в его запоздалом историческом беге? И мы подгоним. Потянем за собой, заставим до конца нести все тяжести индустриализации, коллективизации, войны. Кто против — сметем, уничтожим. Пусть проливается кровь, пусть рабство внутри страны. В тот день, когда прольются последние нужные для великого дела освобождения народов капли крови, оставив победные расписки на воротах западных столиц, когда весь мир склонится у ног освобождающей его коммунистической России, — тогда настанет подлинная свобода… Цель оправдывает средство!..