Сталин. Детство и отрочество - [15]

А голос мальчика звенящий

О дне вещает боевом.

Уже вздувает вены ярость

И зреют новые слова;

В глазах — зловещее сверканье,

Вступает гнев в свои права.

И слезы детские на парты

Стекают из печальных глаз;

Они блестят, как полевые

Цветы в вечерний росный час.

«Когда же над отцом простертым

Я вновь увидел розог взмах,

Безумным гневом ослепленный,

Ружье невольно сжал в руках.

Я с плеч на землю скинул бурку,

Заслышав крик: „Расправьтесь с ним!“

Всадил заряд злодею в сердце;

Свершил я суд, неудержим,

Над ним — губителем моим!»

— Жизнь за него отдать готовы! —

То вторит мальчику весь класс,

И радует ребят притихших,

Что взор мучителя погас.

Зовя людей к священной мести,

Ты учишь праведной борьбе.

Како! Твой путь — дорога наша,

Мы будем подражать тебе!

Служить народу будем, братья!

Беды не отвратить слезой!

В борьбе наставниками станем

И для противников — грозой.

РАЗГРОМИМ КНЯЗЕЙ!

Деревня на пригорке. Хаты.

На каждой — низкая труба.

Оборванные земледелы.

В грязи завязшая арба.

Среди села — усадьба князя,

Чей окрик горных гроз страшней.

Тенистый двор Амилахвари.

В тени чинары — пир гостей.

Большой котел из-под арака

Над разгоревшимся костром.

В котле — дымящаяся туша

С тяжелым, жирным курдюком.

Под сенью старого ореха

Железных вертелов ряды;

Стекая, жир шипит на углях,

Пахучий дым ползет в сады.

А кровь кизиловым потоком

Сухую землю залила;

И, пьяны запахом поживы,

В сокольне бьются сокола.

И коршуном глядит владетель,

Сведя изломом с бровью бровь…

А на горе мелькнуло что-то,

То кроясь, то чернея вновь.

— Без промаха я попадаю!

Бьюсь об заклад! Заряд свинца

Я пропущу, не целясь вовсе,

В круг обручального кольца.

Следите же за этой целью!

Устрою зрелище для вас! —

Привстал владетель, грянул выстрел,

И тень с дорогою слилась.

У хаты — вопль неудержимый:

— О, буйвол мой черноволосый,

Кормилец мой! Стряслась беда!..

Казалось, в предвечернем небе

Скатилась в черный мрак звезда.

В слезах и женщина, и дети:

— За что караешь, господин?

Но князь ответствует сурово:

— Всему хозяин — я один!

И плач не умолкает вдовий,

От слез влажна седая прядь.

А дети смотрят, и бессильны

В печальном сердце боль унять.

* * *

— О, пропади, Амилахвари,

Да будет проклят весь твой род!..

А за селом — хлеба повсюду,

И всюду нивы жнет народ.

И песни льются по долинам,

Сверкают и звенят серпы.

На землю, в трещинах от зноя,

Ложатся грузные снопы.

Лоснится спелая пшеница,

Колосья низко наклонив,

И падают на землю зерна —

Нив золотящихся налив.

* * *

Закат. Прохладой веет ветер,

И от холма — длиннее тень.

В кругу жнецов — горшок с бобами

Под дикой грушей. Кончен день.

Сюда сбежавшиеся дети

Со старших не спускают глаз:

Ясны для них слова Сопрома —

О трудной жизни давний сказ.

И, пот стерев, кусочек хлеба

Крошит в бобы усталый жнец.

За день труда лишь скудный ужин

Ему награда наконец!

Сосо

Ты быстро ешь, я вижу, дядя, —

Ужели от еды отвык?

Жнец

А ты чего дивишься, малый?

Я ем свое. Я не должник!

И этот хлеб заслужен нами,

Ведь мы и бороним и жнем.

И ты бы ел с такой охотой,

Весь день промаявшись с серпом.

Сосо

Кто пашет, боронит и сеет,

Тот заслужил хотя б еды.

Но разве так всегда бывает?

И что тебе дают труды?

Немало в мире дармоедов —

Иной, не сея, сжать успел!

Жнец

Видать, у нас судьба такая,

Да будет проклят наш удел!

Сосо

Не уступайте богатеям

Трудом заслуженный кусок!

Жнец

Сказать легко, но трудно сделать, —

Вот в чем загвоздка, мой дружок!

О нас господь и не подумал,

Когда заканчивал свой труд.

Оброки и земли и неба

Гнетут и гнут издавна нас!

Эйда! Как видно, нам судили

Служить сановным мертвецам.

Но кто сравняет холм с долиной

И кто добудет волю нам?

Пойдут на нас войною вместе

И господин, и царь, и бог.

А справиться борьбой с троими,

Скажи, мальчонок, кто бы мог?

Как хлеба, нас лишают песни,

Жизнь нашу бедную губя!

Звени ж вдали от княжьих замков,

Чтоб не украли и тебя!

* * *

В провалы гор уходит солнце,

Как тигр с охоты — на покой.

Туман густеет бело-синий,

Плывя чадрою над рекой.

Как горлинка в гнезде укромном,

Сомкнувшая усталый взор,

Над Картли дремлет тихий вечер,

Алея на вершинах гор.

* * *

Встают жнецы, в тушинки вдевши

Колосья с золотым зерном.

— Теперь, друзья, веселой песней

Закончив жатву, отдохнем.

Тебя, малыш, за голос хвалят;

Так спой же песню нам опять?

Мы, слушая тебя, готовы

Той песней раны врачевать.

И вот пошли с веселой песней

К своим домам на склоне дня.

Сосо поет. Идут крестьяне,

Серпами светлыми звеня.

«Точу, точу тебя до блеска,

Мой серп, испытанная сталь!»

И песнь Сосело льется звонко:

«Расчисти нам дорогу вдаль!

Посевы жни, чтоб шире стали

И легче — трудные пути!

Ты — наше первое оружье,

Ты дашь нам волю обрести!»

Какая остановит сила

Потоком хлынувший народ?!

«Нагрянем, — начал запевала, —

Нагрянем, и развеем гнет!

Нагрянем на Амилахвари,

Обрушим крыши на господ!»

И вдаль, и вширь летела песня

И грозный славила поход.

* * *

Идут, и с ними — запевала,

Чей взор, как солнце, засверкал.

То песня или клич призывный?

Порыв ли ветра или шквал?

То взрыв ли пламенного сердца,

То рана ли, что с детства жгла?.

А над горийской цитаделью

Скользнула с неба тень орла.

За горный щит уходит солнце

От звезд, родящихся в ночи.

Ну что ж!

           Оно взойдет заутра

И широко прольет лучи!

Комментарии

Александр — Александр Македонский.