Сталин. Большая книга о нем - [9]

Мы в итоге переехали в квартиру на улице Пиросмани. Хороший дом был, между прочим. 4,5 метра потолки были, три комнаты, одна – сорок метров. Для тех времен это считалось барской квартирой.

Потом мне сказали, что наш дом называли «русский двор». Хотя там жили поляки, немцы. Гегель даже жил во дворе, Картье. Эта Картье была модисткой. Лота, Грета и Шарлота были ее дочери. Жил Домбровский, гидролог, он служил в обсерватории, где одно время работал Сталин. У него была сестра Варвара Леопольдовна, модистка. Внешне он был похож на Тургенева. Мы в шутку говорили, что лично знаем самого Тургенева.

Наш двор был необыкновенным. Красивые ворота, большой подвал, деревья высажены во дворе, чтобы влажности не было. Кстати, в соседнем дворе умер Пиросмани, в подвале. Сейчас он в таком плачевном состоянии…

Папа должен был заниматься наукой. Но посвятил жизнь сельскому хозяйству, работал в наркомате. Мы одно время жили в Ликани, во Дворце наместника. Тогда еще все сохранилось с царских времен. У нас даже был сервиз с вензелями. Когда уезжали, все сдали. Дом утопал в зелени, диком винограде.

После войны это уже была дача Сталина, он иногда туда приезжал.

(Ликани – одно из красивейших мест Грузии. Недаром там находился летний Дворец царского наместника. В советские годы в нем был устроен санаторий для видных большевиков.

Вдова Николая Бухарина и дочь ленинского соратника Анна Ларина не раз там бывала: «…известный в то время в Грузии большевик-литератор Тодрия, сидя однажды на скамейке в ликанском парке рядом с отцом, сказал ему при мне: "Вы, русские, Сталина не знаете так, как мы, грузины. Он всем нам покажет такое, чего вы себе и вообразить не можете!"» – И.О.)

Потом папа работал в Тбилиси, в министерстве финансов, в отделе сельского хозяйства. Он был порядочным человеком. Но у него все время были конфликты, и он уходил. Принципиальным был. Он умер в 1964 году.

А вот папиного брата – Семена – арестовали и расстреляли.

Его дочь, Кето, поехала в Москву узнать про отца. Хотела попасть на прием к Сталину, говорила, что она его племянница. В итоге ее принял Берия. Когда он вошла к нему в кабинет, Берия погладил ее по щеке. Спросил: «Ты из-за мамы приехала?» Он прекрасно знал, что Семена уже нет в живых.

И освободил Веру Кобадзе, мать Кето. Она вернулась в Тбилиси еще раньше Кето.

Моя мама, Елена, занималась домом. У нее было трое детей, она ушла из университета и посвятила жизнь нам.

Она умерла в 1981 году.

Вообще наша семья сильно пострадала от репрессий. Брата мамы, Маргишвили его фамилия, он был главным инженером в Ставрополе, арестовали. И так как мест в тюрьме не было, его посадили в холодильник. Где он очень быстро заболел скоротечным туберкулезом. Поскольку повод для ареста был абсурден, его вскоре освободили. Но он уже был серьезно болен и буквально в считанные дни умер. Ему хотели дать пенсию – то есть маме за него – но она отказалась: «Он погиб! И ничего нам от вас не надо!» Поначалу позволили похоронить в Тбилиси, но потом спохватились и не разрешили. В итоге в Ставрополе его и похоронили.

Мне моя фамилия никогда не помогала. В школе никто не знал, что я нахожусь в таком близком родстве со Сталиным. Папе всегда предлагали хорошие места, но он ими не пользовался. Мы всегда жили очень скромно.

Со Светланой, когда она в восьмидесятых годах приезжала в Грузию, мы не встречались. Многие говорили, какая она необщительная. Но я ее очень хорошо понимаю. Она была человеком издерганным. Может, и генетически непростой характер был, что вы хотите – дочь Аллилуевой и Сталина.

Потом в Тбилиси приезжала дочь Яши. Она была у моей сестры, приходила к ней на прием, как к врачу. Моя знакомая захотела нас представить. Но я отказалась. Зачем? Сказала, что это будет что-то искусственное. Если они нуждаются во мне, помощь нужна или что-то, с радостью помогу. А так к чему? Так мы в итоге и не увиделись.

Папа об истории нашей семьи не рассказывал. Да я бы и не отнеслась к его рассказам серьезно.

И все же версия, согласно которой отцом Сталина является Яков Эгнаташвили, по-прежнему весьма популярна. О ней мне поведал и легендарный грузинский писатель Чабуа Амиреджиби.

Самый, пожалуй, знаменитый из современных грузинских литераторов, автор романа «Дата Туташхия», Чабуа Амиреджиби за год до своего 90-летия, в 2010-м, принял монашеский постриг. Кельей стала для него тбилисская квартира, где и проходили наши встречи.

Познакомились мы после выхода моей книги «Судьба красоты. Истории грузинских жен», одна из глав которой посвящена родной сестре Чабуа – Родам Амиреджиби, жене поэта Михаила Светлова, ставшей в свое время моделью для статуи Грузии в фонтане «Дружба народов», установленном на бывшей ВДНХ.

Конечно же, писал я и о самом Чабуа, поистине выдающейся личности. В 1942 году он был осужден за участие в организации, ставившей своей целью свержение советской власти. Из лагеря Амиреджиби совершил побег. По поддельным документам смог устроиться на большой завод в Белоруссии и даже стать его директором.

Когда его отправили в командировку за границу, он поехал и вернулся обратно в СССР. При том, что во Франции жила его родная тетка. Вскоре после возвращения Чабуа был представлен к награде. Во время подготовки документов на орден и выяснилось, что директор завода – беглый каторжник. Его вновь отправили в лагерь, еще и добавив срок за побег.