Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года - [39]

Теперь об организац. политике, об отношении к левым мекам, к бундовцам и т. д. Если отбросить в сторону (надо отбросить!) твое замечание о фракционной неблагонадежности Дорова, бывшего члена примиренческого ЦК, то я думаю, что ленинская политика разумного проведения в жизнь большевизма (не отстаивания только, но и проведения в жизнь), требующая иногда некоторого сглаживания острых углов боль-изма, является единственно возможной политикой в рамках единства партии, раздираемой разногласиями. Единство соц. – демократии не менее необходимо, чем единство фракции – без такого единства трудно удержать знамя на должной высоте, без него соц-тия потеряет влияние среди пролетариев. И вот, я утверждаю, что если мы хотим единства соц-тии, то мы должны принять политику Ильича. Пусть немного пострадает боль-изм в отношении формы, пусть он не может красоваться в эстетически-законченном виде – дело не в этом – дело в том, чтобы от каждой статьи в «Пр.», от каждой резолюции партии веяло духом большевизма, дело в том, чтобы проводился дух большевизма! С этим мы должны примириться, раз мы хотим единства соц-тии. Впрочем, иначе и невозможно партийным путем проводить боль-изм, а что мы не можем ограничиваться одной только демонстрацией нашей позиции, что мы как господствующая фракция обязаны дополнять ее (демонстрацию) проведением в жизнь – с этим, я думаю, и ты согласишься. Это не имеет, конечно, ничего общего с примиренчеством ибо прим-во – оппортунизм, т. е. забвение коренных интересов фракции, я же предлагаю необходимое «забвение» не коренных, а преходящих, несущественных интересов фракции в угоду ее коренным интересам, а значит, в угоду единства партии. Вот почему я думаю, что организац. политика Ильича (отношение к думской фракции, к левым мекам и т. д.), насколько я знаком с нею, является теперь единственно целесообразной.

Таковы дела.

О чем еще писать? Сообщаю, что ввиду известного отношения здешних тов. к женевским делам, твой мандат решили передать Ильичу.

От меня привет Малания, Минадоре и др.

P. S. Прошу передать это письмо Малания, конечно, после того, как прочтешь.

Твой Со.

Продолжай писать

Письмо И. Джугашвили к М.Цхакая, июль 1908 г. Автограф. Написано небрежно, с помарками. Некоторые места подчеркнуты простым карандашом. На первом листе полицейская помета синим карандашом: «№ 3. 1908».

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5262. Л. 1–3 об. (подлинник).

№ 15

С. Шаумян:

Подхожу, дорогой Миха, к самому щекотливому – денежному вопросу. […] Не было никакой возможности до сих пор выслать тебе что-нибудь. Ты простишь, дорогой Миха, если узнаешь, в каких адских условиях мы находимся в отношении денег. На днях нам сообщили, что К[обу] высылают на север и у него нет ни копейки денег, нет пальто и даже платья на нем. Мы не смогли найти ему 5 рублей денег, не смогли достать хотя бы старого пальто^[131]. Никаких денежных поступлений, профессионалы голодают и падают в обмороки и болеют. […]

Ты меня упрекал «в несоблюдении элементарных правил деликатности по отношению к своему товарищу корреспонденту», так как я сообщил содержимое твоего письма другим товарищам. Во-первых, дорогой Миха, у тебя не было определенного требования ни одной душе не показывать письма, а во-вторых, содержимое письма было таково, что я не мог, не вправе был скрывать его от ближайших товарищей. Я думаю, что от этого ничего плохого не вышло. Только маленькая резкость К[обы] по отношению к Максимову, в которой он сам после письма Максимова раскаивается.

Из письма С. Шаумяна М. Цхакая, начало ноября 1908 г.

Письма С. Г. Шаумяна (1904–1918 гг.). С. 48–49.

№ 16

Генерал-майор Е. М. Козинцов:

Постановление № 4287

1908 года августа 4-го дня в г. Баку я, начальник Бакинского губернского жандармского управления генерал-майор Козинцов, рассмотрев оконченную производством переписку по собранию сведений о выяснении степени политической благонадежности назвавшегося Каиосом Нижарадзе и в действительности оказавшегося Иосифом Виссарионовым Джугашвили, нашел следующее: 25 марта сего года чинами бакинской сыскной полиции был задержан неизвестный, назвавшийся жителем сел. Маглаки Кутаисской губернии и уезда Каиосом Нижарадзе, при обыске у которого найдена была переписка партийного содержания. Произведенной по сему делу перепиской в порядке охраны выяснено, что Нижарадзе – крестьянин Дидиловского сельского общества Иосиф Виссарионов Джугашвили, привлекавшийся в 1902 году при Кутаисском губернском жандармском управлении по 251-й ст. и при Тифлисском по 1-й ч. 251-й ст. Улож. о Наказан. Последнее дознание было разрешено административным порядком, и Джугашвили по высочайшему повелению от 9 июля 1903 года был выслан под гласный надзор полиции на три года в Восточную Сибирь, откуда скрылся и разыскивался циркуляром Департамента Полиции от 1 мая 1904 года за № 5500. Иосиф Джугашвили с 25 марта сего года содержится под стражей в Бакинской тюрьме, полагал бы Иосифа Виссарионова Джугашвили водворить под надзор полиции в Восточную Сибирь сроком на три года.

Постановил: настоящую переписку препроводить на распоряжение г. бакинского градоначальника