Сталь разящая - [27]
Отражение Леонида Витальевича Арчеды смешалось и выкинуло едва начатую сигарету.
— Ну так… — жалобно произнесло оно. — Как же иначе‑то? К ним же привязываешься… Помню, после финской войны… — На лице его обозначилась беспомощная искательная улыбка. — …отражал я одного комсомольца, бывшего беспризорника… Техникум с ним одолели, до прораба доросли…
Леонид Витальевич совсем загрустил и, безнадежно махнув рукой, умолк.
Отражение # 5
— Здравствуйте!
Егор обернулся — и вздрогнул. Рядом с коробкой павильона стояло отражение хрупкой женщины неопределенного возраста, одетое неброско, но современно. С виду незнакомке можно было дать и двадцать пять и сорок с небольшим. Фигура подростка, рыжеватые волосы, бледненькое грустное личико без каких‑либо следов косметики. Хотя левая бровь вроде бы слегка смазана.
В первую секунду Егорке померещилось, что именно это лицо явилось ему в осколке старого зеркала, хотя утверждать что‑либо наверняка он бы, пожалуй, не рискнул: черты в прошлый раз были искажены, да и длилось‑то видение миг, не больше…
Всмотрелся тревожно. Нет, кажется, все‑таки не та. Точняк — не та.
— А‑а!.. — вскричал, оживая, Леонид Витальевич. Вызвав неодобрительное покашливание дяди Семена, выкатил грудь, приосанился, сверкнул очками. — Позвольте представить! Мои, так сказать, сокамерники… Семен Малахов — ветеран, герой Коринфа. Егор — наше молодое дарование… А это — Тома, о которой я чуть было вам не рассказал, но вы, мерзавцы, меня, как всегда, перебили… Тома. Моя, в некотором роде, товарка по несчастью…
— По которому? — осведомился дядя Семен. — У тебя их сейчас, по‑моему, как собак нерезаных.
Очень был недоволен.
— Ну как же? — удивился воскресший Леонид Витальевич. — По самому главному! Тоже, как бы это выразиться, потеряла себя…
Дядя Семен с Егором переглянулись и посмотрели на Тому с сочувствием. Действительно, нет ничего хуже, чем, когда твой оригинал исчезает, не оставив следов, — и поди пойми, на каком ты теперь свете.
— Давно она пропала? — спросил женщину дядя Семен.
— Скоро полгода, — отрапортовал Леонид Витальевич, за что удостоился еще одного неприязненного взгляда.
Егор присвистнул. Его собственный стаж работы в зеркале, как уже было сказано выше, едва перевалил за три месяца.
— Чтобы женщина за полгода ни разу на себя не поглядела? — с сомнением проговорил ветеран зазеркалья. — Ох, не верится… А другие ее отражения что говорят?
— Других нет… — с едва уловимой картавинкой печально произнесла Тома. — Все уже устроились. Кто кем…
— И правильно сделали, — проворчал дядя Семен. — У тебя, девонька, между прочим, бровь поплыла…
— Эта? — испуганно спросила она, вскидывая руку.
— Нет, левая.
— Спасибо… — С сосредоточенным видом Тома принялась оглаживать левую бровь. Восстанавливала.
Егор пригляделся и понял с содроганием, что косметика тут и впрямь ни при чем. Отражение распадается с лица… И стало Егорушке не по себе. Отвел глаза, хотя лучше бы он этого не делал, поскольку взгляд его натолкнулся на расплывшуюся ножку стола. Может, в самом деле, на биржу сходить? Пока не поздно… А то, действительно, переберет наркоты… или от дружков не отмашется…
— Ну, а к нам‑то вы — как? В гости или по делу? — не отставал дотошный ветеран.
— В гости, — сказал Арчеда.
— Нет, скорее по делу… — сказала Тома, все еще нервно оглаживая бровь. — Леонид упомянул… там, на бирже… что ваш ведущий исполняет Полупалова. Василия Полупалова…
— Верно. И что?
— Понимаете, — волнуясь, заговорила она. — Тамара Истрина… — Осеклась, испуганно всмотрелась в лица. — …та, которую я отражаю… отражала… Словом, год назад она встречалась с неким Василием Полупаловым… И вот я подумала… Может быть, это один и тот же…
— Истрина… Истрина… — забормотал, потирая лоб, дядя Семен. — Тамара Истрина… Нет! — решительно проговорил он наконец. — Не слышал. В разговорах не мелькала…
— Ни разу? — недоверчиво переспросила она.
Дядя Семен посмотрел на Егора и Арчеду. Оба с несколько виноватым видом помотали головами.
— Ну, это еще ни о чем не говорит, — поспешил утешить он обескураженную Тамару. — Труппа мы — молодая, работаем всего три месяца… Это тебе надо, Тома, по таким зеркалам побегать, которые уже несколько лет висят. Может, там что скажут…
— Но хотя бы взглянуть на него… — И рыженькая Тамара умоляюще покосилась в сторону серебристо‑серой коробки павильона. Павильон парил в безликом пространстве — тусклый, тихий. Затаившаяся обслуга прислушивалась к разговору.
— На Василия? Зачем? Полгода назад Василия здесь тоже не было.
— Я понимаю… Мне только посмотреть: он или не он…
Отражения переглянулись.
— Да точно не он! — сказал Егор. — Кто бы с ним таким встречаться стал?
— Пьет? — быстро спросила Тома.
— Без просыху!
— А как бы на него все‑таки взглянуть?
— Нету его, — объяснил дядя Семен. — Вызвали куда‑то.
— Куда — не сказали?
— В вытрезвитель, скорее всего. Зеркало семь эр‑ка шестьсот… шестьсот… Егор, у тебя вроде память получше!
Юноша наморщил лоб.
— Да нет… — сказал он. — По‑моему, восемьсот, а не шестьсот… Восемьсот тридцать… Нет, не помню.
— Да он скоро вернется! — вмешался Леонид Витальевич. — Если желаете, в картишки пока перекинемся…
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Трое друзей только-то и хотели — спасти островитян-полинезийцев от грядущего захвата европейцами. Они забыли, к чему может привести одна-единственная бабочка, раздавленная на дороге прошлого.И грянул гром…И история пошла по другому пути. Только совсем не по такому, какого ожидали трое наивных спасителей…Полагаете, это Рэй Брэдбери? И ошибаетесь. Это — «Слепые поводыри» Евгения Лукина. Фантастика забавная — и щемяще-горькая. Фантастика необычная. Оригинальная до предела.Это — «эффект бабочки» по-русски. Не больше и не меньше.
Столкновение цивилизаций — европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами… И снова трагедия конкисты повторяется — но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнажённые тела покрывает боевая татуировка…
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Нумбани – технологически развитый африканский город недалекого будущего, в котором люди живут в гармонии с роботами-гуманоидами под названием «омники». И когда террористы угрожают разрушить это единство, появляется герой по имени Ифи Оладеле! С ранних лет Ифи увлекается конструированием роботов – машин, улучшающих жизнь окружающих. Став свидетелем катастрофического нападения Кулака Смерти на аэропорт Нумбани, при котором было выведено из строя множество роботов-охранников OR15, Ифи понимает: городу необходимо нечто большее – настоящий защитник. Пока Кулак Смерти сеет семена раздора между людьми и омниками, Ифи конструирует умного и способного к сопереживанию робота Орису, названную так в честь могущественных духов-охранников ее народа.
В сборнике представлены рассказы самых разных направлений фантастики. Это и фэнтези, и мистика, и форестпанк, и научная фантастика, и альтернативная история. События происходят как в далёком, так и в близком прошлом, а также в будущем и в настоящем, в разных странах, на разных континентах и в разных мирах. Есть здесь и весёлые истории, и серьёзные, и грустные, а порой и просто хорор. Но всё, о чём рассказывает Сергей Булыга, – чистая правда. Хоть и фантастическая.
«…Зодчий приподнялся и посмотрел сквозь бойницу. Видимая часть Зокона утратила глубину и контрастность, затянувшись лёгкой белёсой дымкой. Откуда-то издалека, словно из-под земли, послышался слабый гул. Он медленно нарастал, постепенно и неотвратимо захватывая сознание, бесцеремонно внедряясь в каждую клеточку тела. Ощутимо росла вибрация. Зодчий продолжал всматриваться в клубы мутного тумана, пенными валами наползающего на «стартовую площадку». Скоро низкий гул превратился в грохот и начал ощутимо давить на голову, словно гигантская ладонь разбушевавшегося исполина.
Граница между миром живым и миром мёртвых. Лишь четыре крепости стражей охраняют её. Они сдерживают напор орд нежити, несмотря на то что за спиной давно уже нет единой Империи, которой они служили.Люди, эльфы, гномы и орки давно забыли о границах своего мира и с увлечением убивают друг друга. Смогут ли они объединиться перед угрозой громадной армии нежити, наступающей на границу? Или продолжат рвать глотки друг другу, несмотря ни на что? А может, среди них найдутся те, кто предпочтёт служить новым хозяевам?
Порубежье - суровый мир, здесь не место слабому и неумелому. Местные жители славны на весь Тарон крепостью духа и жестким характером. Как и всем людям - им не чуждо ничто человеческое: жажда славы и богатства, любовь и ненависть, зависть и подлость. Здесь можно встретить как честного человека, так и отъявленного мерзавца. Вот только рыцарей и праведников не встретишь - не прижились. Да и вряд ли приживутся. Может, климат для них неудачный, для организма вредный.Да и не про них этот роман.
Если удалось выбраться живым из логова врага, уберечь от смерти любимую и разделить радость победы с друзьями, это еще не значит, что Фортуна повернулась к тебе лицом. Андрей Фетров начинает это четко осознавать, когда вместо возвращения в привычную реальность оказывается в жестоком мире низкорослых воинов. Шансов попасть в лапы кровожадных хищников или получить дубиной по голове там гораздо больше, чем просто дожить до утра. Особенно после того, как он узнает, кто стоит за созданием незаживающих ран, с недавнего времени связывающих сразу три реальности.
В фантастический сборник волгоградских литераторов Л. и Е. Лукиных вошли повесть и рассказы, уже публиковавшиеся в периодической печати и получившие признание читателя.Центром исследования авторов стал человек и его взаимоотношения с окружающим миром, человек в его встрече с необычным.Содержание:Сила действия равнаСтроительныйМонументПробуждениеНе верь глазам своимПраво голосаГосударыняКаникулы и фотографКогда отступают ангелыИллюстрации: В. Н. Криушенко.
В состав сборника вошли миниатюры:Аналогичный случайАханькиБыло времяВнутренний монологВо избежаниеИ так каждый разКонтакты четвертого родаНе будите генетическую памятьНостальгияПеснь о вещем ОлегеПещерные хроникиПисьмо в редакциюПолдень. XXвек.Рукопись, найденная под микроскопомРыцарь хрустальной чашиСпроси у ЦезаряШерше ля бабушку.
Для всех истинных любителей российской иронической фантастики имена Евгения и Любови Лукиных — это примерно то же, что Ильф и Петров — для любителей иронической прозы вообще. Потому что это — имена авторов, таланту которых, яркому и безупречно оригинальному, подвластны практически любые повороты (и навороты) в непростом сочетании фантастики и юмора — от искрометно-озорных притч до едких, почти циничных рассказов, от великолепной сказовой прозы, обыгрывающей издавна любимый российским народом канон «кухонной байки», — до безжалостного социального сарказма.
Перед вами авторский сборник Евгения и Любови Лукиных! Сборник, в котором каждый читатель найдет что-то для себя интересное: начиная от искрометно-озорных притч («Пятеро в лодке, не считая Седьмых», «Отдай мою посадочную ногу!») до едких, почти циничных рассказов («Хранители», «Не будите генетическую память!»), от великолепной сказовой прозы («Словесники») — до безжалостного социального сарказма («Монумент»).Содержание:Евгений ЛУКИН. Затерянный жанр (эссе), стр. 5–6I. Евгений ЛукинХранители (рассказ), стр.