Сталь разящая - [24]
— Ты вот, чем тут со мной в картишки резаться, лучше бы на биржу заглянул… — посоветовал вдруг ветеран. — Посмотри, потолкайся, распорядителей поспрошай: как, что? Очередь займи…
— Успею еще, — беспечно отвечал Егор. — Какие наши годы!
— Ну это как сказать, — зловеще ухмыльнулся дядя Семен. — Человек, он, знаешь, сегодня — есть, завтра — нет. Вот пришибут твоего Егорку дружки — что делать будешь?
Юное отражение тревожно задумалось на секунду.
— Ага! Пришибут! — презрительно проговорило оно. — Как бы он их сам не пришиб!.. Ничего! Здоровый. Отмашется.
— А наркоты переберет?
На этот раз юноша задумался надолго.
— Или Васенька наш, не дай бог, зеркало расколошматит по пьянке, — продолжал травить душу ветеран. — В осколочники ты не пойдешь — ты уже к большому формату привык… Так?
Егорка мрачнел на глазах.
— Если расколошматит — это всем нам кранты, — угрюмо сказал он. — И тебе тоже.
— За меня не волнуйся, — насмешливо, с превосходством заверил дядя Семен. — Не пропаду… На бирже меня тыщу лет знают, и потом — я ж характерный! Бомжа отразить? Отражу… Панка? Запросто… Да хоть референта туркменбаши!
— А путану?
Ветеран покряхтел.
— Нет… — признался он со вздохом. — Путану, пожалуй, не смогу. Женщины для меня, Егорушка, до сих пор загадка…
Егор покусал губу.
— А вообще часто приходилось без работы болтаться?
— Да сплошь и рядом! Я же о чем с тобой толкую‑то? Не замыкайся, не замыкайся ты на своем Егорке! Выпало свободное время — одного попробуй из себя слепить, другого… А иначе — придешь на биржу, там тебе скажут: «Покажи, что умеешь!» Ну, ты им, понятно, Егорку… «Ну что? — скажут. — Хороший Егорка! Нормальный Егорка! А ну‑ка еще кого‑нибудь? Хотя бы в общих чертах…» Вот тут‑то ты и сел… Это, знаешь, как называется? Отражение одного человека. Скорчил рожу — да при ней и остался! Ох, сколько я их таких перевидал… Он бы и рад кого другого отразить — не может, Егор, не может! А то бывают еще такие, которые и могут, да не хотят…
— Это как?
— Самый тяжелый случай… — помолчав, хмуро молвил дядя Семен. — Привяжется отражение к человеку — и больше никого уже знать не желает. Человек умер давно, а отражение так и бродит себе по зазеркалью. И ладно, если просто бродит! А то ведь еще и в зеркало влезть норовит…
— Ух ты! — Егор зябко передернул плечищами. — Это, пожалуй, покруче будет, чем с обслугой! И что с ними потом — с такими?
— То же самое. Персоналия нон грата! Слыхал такую хохму? Под зад коленом — и привет!
— Да нет… Я про тех, которые в зеркало не лезут, а просто бродят…
— Стол видишь? — спросил дядя Семен.
Егорка моргнул, потом опасливо покосился на расплывшийся, подтаявший угол столешницы — и как‑то сразу осунулся, видимо, представив, что нечто подобное происходит с ним самим. Жутко все это. Рыба тухнет с головы, отражение распадается с лица. А главная жуть в том, что само‑то оно этого не замечает…
Интересно, сколько времени можно продержаться, не подходя к зеркалу? Год? Два?.. Во всяком случае, не больше…
Отражение # 3
Из тягостного раздумья Егора вывел голос дяди Семена.
— Ну, что? — задумчиво промолвил ветеран, поглядывая на заметно сместившийся сплюснутый шар биржи. — Мнится мне, что Васятку нашего забрали надолго. Пойдем, Егор, кое‑что покажу… — И, встав, направился к серой коробке павильона.
Егор растерянно посмотрел ему вслед.
— А бугор вернется? — напомнил он.
— Вряд ли, — не оглядываясь, отозвался ветеран и шагнул в павильон прямо сквозь стенку.
…Отражение комнаты было и вправду мутновато. Если бы не старый стеллаж с пропылившимися книгами — типичная берлога алкоголика: строй готовых к сдаче пустых бутылок под окошком, свесившийся с дивана матрас, затоптанный и прожженный в нескольких местах ковер…
— Да, — с сожалением констатировал дядя Семен. — Со стеклышком он, конечно, того… зря…
Изнанка новенького зеркала смотрелась удручающе: двойные размашистые разводы, оставленные влажной тряпкой, успели засохнуть — и теперь отражение воздуха в пограничном зазеркалье казалось слоистым.
— Ну вы, ребята, совсем обнаглели! — жалобно проскулил кто‑то из невидимой обслуги. — Куда ж вы в павильон? Да еще сквозь стену! Не положено ведь… Дядя Семен! Ну ты‑то вроде постарше! Нам же за вас влетит…
— Примолкни, — вполне дружелюбно посоветовал дядя Семен — и жалобный голосок примолк.
Егорка боязливо поглядывал на пустой прямоугольник зеркала. Дико ему было и непривычно находиться в павильоне просто так, не видя напротив своего двойника, все движения которого следует незамедлительно угадывать и повторять.
— А чего мы сюда, дядя Семен? — спросил он полушепотом.
Вместо ответа тот нагнулся, кряхтя, и извлек из‑под стола отражение крупного зеркального осколка, похожего на лезвие ятагана.
— Эх ты! — сказал Егор. — Это откуда? Дай глянуть!
— Все, что осталось от старого зеркала, — пояснил дядя Семен. — Я так думаю, что Васька его незадолго до нас долбанул. Остальное‑то стекло вынесли, а это — вроде и на виду лежит, а проглядели…
— Вот попомни мои слова… — злобно шептались в пустом углу. — Нарочно потом на место не положит…
Там колыхалась похожая на рваный чулок паутина.
Бережно приняв зеркальный ятаганчик обеими руками, Егорка с трепетом заглянул в него — и увидел свою сведенную гримасой физиономию.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Трое друзей только-то и хотели — спасти островитян-полинезийцев от грядущего захвата европейцами. Они забыли, к чему может привести одна-единственная бабочка, раздавленная на дороге прошлого.И грянул гром…И история пошла по другому пути. Только совсем не по такому, какого ожидали трое наивных спасителей…Полагаете, это Рэй Брэдбери? И ошибаетесь. Это — «Слепые поводыри» Евгения Лукина. Фантастика забавная — и щемяще-горькая. Фантастика необычная. Оригинальная до предела.Это — «эффект бабочки» по-русски. Не больше и не меньше.
Столкновение цивилизаций — европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами… И снова трагедия конкисты повторяется — но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнажённые тела покрывает боевая татуировка…
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Нумбани – технологически развитый африканский город недалекого будущего, в котором люди живут в гармонии с роботами-гуманоидами под названием «омники». И когда террористы угрожают разрушить это единство, появляется герой по имени Ифи Оладеле! С ранних лет Ифи увлекается конструированием роботов – машин, улучшающих жизнь окружающих. Став свидетелем катастрофического нападения Кулака Смерти на аэропорт Нумбани, при котором было выведено из строя множество роботов-охранников OR15, Ифи понимает: городу необходимо нечто большее – настоящий защитник. Пока Кулак Смерти сеет семена раздора между людьми и омниками, Ифи конструирует умного и способного к сопереживанию робота Орису, названную так в честь могущественных духов-охранников ее народа.
В сборнике представлены рассказы самых разных направлений фантастики. Это и фэнтези, и мистика, и форестпанк, и научная фантастика, и альтернативная история. События происходят как в далёком, так и в близком прошлом, а также в будущем и в настоящем, в разных странах, на разных континентах и в разных мирах. Есть здесь и весёлые истории, и серьёзные, и грустные, а порой и просто хорор. Но всё, о чём рассказывает Сергей Булыга, – чистая правда. Хоть и фантастическая.
«…Зодчий приподнялся и посмотрел сквозь бойницу. Видимая часть Зокона утратила глубину и контрастность, затянувшись лёгкой белёсой дымкой. Откуда-то издалека, словно из-под земли, послышался слабый гул. Он медленно нарастал, постепенно и неотвратимо захватывая сознание, бесцеремонно внедряясь в каждую клеточку тела. Ощутимо росла вибрация. Зодчий продолжал всматриваться в клубы мутного тумана, пенными валами наползающего на «стартовую площадку». Скоро низкий гул превратился в грохот и начал ощутимо давить на голову, словно гигантская ладонь разбушевавшегося исполина.
Граница между миром живым и миром мёртвых. Лишь четыре крепости стражей охраняют её. Они сдерживают напор орд нежити, несмотря на то что за спиной давно уже нет единой Империи, которой они служили.Люди, эльфы, гномы и орки давно забыли о границах своего мира и с увлечением убивают друг друга. Смогут ли они объединиться перед угрозой громадной армии нежити, наступающей на границу? Или продолжат рвать глотки друг другу, несмотря ни на что? А может, среди них найдутся те, кто предпочтёт служить новым хозяевам?
Порубежье - суровый мир, здесь не место слабому и неумелому. Местные жители славны на весь Тарон крепостью духа и жестким характером. Как и всем людям - им не чуждо ничто человеческое: жажда славы и богатства, любовь и ненависть, зависть и подлость. Здесь можно встретить как честного человека, так и отъявленного мерзавца. Вот только рыцарей и праведников не встретишь - не прижились. Да и вряд ли приживутся. Может, климат для них неудачный, для организма вредный.Да и не про них этот роман.
Если удалось выбраться живым из логова врага, уберечь от смерти любимую и разделить радость победы с друзьями, это еще не значит, что Фортуна повернулась к тебе лицом. Андрей Фетров начинает это четко осознавать, когда вместо возвращения в привычную реальность оказывается в жестоком мире низкорослых воинов. Шансов попасть в лапы кровожадных хищников или получить дубиной по голове там гораздо больше, чем просто дожить до утра. Особенно после того, как он узнает, кто стоит за созданием незаживающих ран, с недавнего времени связывающих сразу три реальности.
В фантастический сборник волгоградских литераторов Л. и Е. Лукиных вошли повесть и рассказы, уже публиковавшиеся в периодической печати и получившие признание читателя.Центром исследования авторов стал человек и его взаимоотношения с окружающим миром, человек в его встрече с необычным.Содержание:Сила действия равнаСтроительныйМонументПробуждениеНе верь глазам своимПраво голосаГосударыняКаникулы и фотографКогда отступают ангелыИллюстрации: В. Н. Криушенко.
В состав сборника вошли миниатюры:Аналогичный случайАханькиБыло времяВнутренний монологВо избежаниеИ так каждый разКонтакты четвертого родаНе будите генетическую памятьНостальгияПеснь о вещем ОлегеПещерные хроникиПисьмо в редакциюПолдень. XXвек.Рукопись, найденная под микроскопомРыцарь хрустальной чашиСпроси у ЦезаряШерше ля бабушку.
Для всех истинных любителей российской иронической фантастики имена Евгения и Любови Лукиных — это примерно то же, что Ильф и Петров — для любителей иронической прозы вообще. Потому что это — имена авторов, таланту которых, яркому и безупречно оригинальному, подвластны практически любые повороты (и навороты) в непростом сочетании фантастики и юмора — от искрометно-озорных притч до едких, почти циничных рассказов, от великолепной сказовой прозы, обыгрывающей издавна любимый российским народом канон «кухонной байки», — до безжалостного социального сарказма.
Перед вами авторский сборник Евгения и Любови Лукиных! Сборник, в котором каждый читатель найдет что-то для себя интересное: начиная от искрометно-озорных притч («Пятеро в лодке, не считая Седьмых», «Отдай мою посадочную ногу!») до едких, почти циничных рассказов («Хранители», «Не будите генетическую память!»), от великолепной сказовой прозы («Словесники») — до безжалостного социального сарказма («Монумент»).Содержание:Евгений ЛУКИН. Затерянный жанр (эссе), стр. 5–6I. Евгений ЛукинХранители (рассказ), стр.