Стабильность значения - [16]

Противопоставление диахронической и синхронической реконструкции языковых единиц и соответственно их прошлого или же их настоящего в динамическом аспекте основано в сущности на признании разных форм движения в языке. Такими разными формами являются для нас процессы эволюции языка как исторического развития языка во времени и пространстве, с одной стороны, и процессы речевой деятельности, протекающие именно как сложная совокупность говорения и слушания, с другой. Можно выделить также и другие динамические аспекты функционирования языка (конкуренция форм, их варьирование и т. п.), которые наблюдаются на ограниченном этапе развития языка, данном говорящему.

Итак, возможность описания данных языка в статических или же динамических терминах и шире - в рамках статических или же динамических моделей заложена в самой двойственной природе языка, всегда сочетающего в себе динамическое начало со статическим, всегда обладающего чертами подвижности и устойчивости одновременно и всегда характеризующегося в своем функционировании как определенными единицами и отношениями между ними, так и определенными процессами, связывающими эти единицы. В этой связи динамическое представление фактов языка может быть весьма целесообразным там, где исследователь пытается эксплицировать пути формирования языковых единиц и проникнуть в механизм речевых актов. Во всяком случае, именно динамическое представление языковых данных позволяет получить необходимые сведения о формах движения языка и о тех процессах, которые лежат в основе речевой деятельности человека.

1.3 ЯЗЫКОВОЙ ЗНАК В РАЗЛИЧНЫХ ВИДАХ ТЕОРИЙ

1.3.1 НАИБОЛЕЕ ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЗНАКА

Прежде всего о знаке можно сказать то, что это - вещь, указывающая на нечто вне себя; акт семиозиса может быть рассмотрен как состоящий в том, что некая сущность становится способной представлять нечто за пределами самой этой сущности. Черная кошка, перебегающая дорогу, представляет не ее саму, а опасность или неприятности. Точно так же звуковая последовательность аrbor в системе латинского языка существенна тем, что вызывает представление о дереве, а не тем, что определенным образом организует чередование звуков.

Итак, знак есть вещь, бытие которой осуществляется посредством другой вещи и не может осуществляться иначе. Знак не существует как таковой, если он ничего не означает. Поэтому внутренняя трансценденция как условие собственного бытия есть сущностное свойство знака. Но знак не просто указывает на вещь вне себя: он указывает на способ, которым существует эта вещь в нашем языковом сознании. Знак сообщает нечто об этой вещи, т.е. дает ее описание, состоящее в указании места этой внешней по отношению к знаку веши в нашем языковом сознании - места, которое, далее, может пониматься как отношение к бытию.

Каким образом эта вещь может существовать сама по себе, каким способом референт может трансцендировать и знак, и сознание - уже следующий вопрос, выходящий за рамки рассмотрения собственно знака в его непосредственной сущности, но в любом случае у нас нет иного способа заключать о трансцендентных сознанию вещах иначе, чем с помощью знаковых систем единственной отправной точки всякого знания об этих вещах, "first base of knowledge" (Н. Гудмен). В этом отношении вопрос о значении знака является вопросом о том, какое концептуальное или когнитивное образование подведено под знак, какой квант информации выделен знаком из общего потока сведений о мире, какой концепт связан знаком.

Поэтому значение может определяться в терминах семантических разграничений и отождествлений, принадлежащих непосредственно самой системе языка. Знак - не только то, что представляет нечто иное, а не самое себя, но еще и связь между этими двумя. Подобная установка отличается как от реификации, стремящейся выявить значение знака объективным путем, через указание на обозначенный объект, так и от формализации, стремящейся определить значение знака через его формальное положение в семиотической системе. Вместе с тем скептическая оценка возможности остенсивного определения, идущая от "Философских исследований" Витгенштейна, представляется оправданной лишь для единичных актов референции. В условиях же повторного опыта, постоянного уточнения при соотнесении обозначаемого и его имени, в практической деятельности с объектом и т.п. остенсивные указания способны путем исключения одних смыслов и подчеркивания других выявить значение имени с достаточной степенью определенности. Необходимость дать значению внутрисистемное истолкование касается поэтому не отрицания самого референтного аспекта значения, а невозможности ограничиться одним этим аспектом.

Чтобы понять знак, нужно его интерпретировать. Интерпретация знака - это операция, достигаемая при замене исходного знака другим знаком или - более обычно - набором знаков. Значение любого знака, в частности слова, неопределимо без обращения к вербальному коду. К тому же никакие отсылки к объектам не могут объяснить феномен значения, хотя и могут помочь установить отдельное значение имени. Кардинальное свойство знака - передавать значение - может быть сведено к понятию интерпретируемости или же переводимости знака, т.е. к возможности представить его содержание другими, более эксплицитными, развернутыми знаками. Так, К. Бриттон указывал на то, что значение знака Х складывается из всех тех знаков того же языка, которые взаимозаменимы с Х по правилу, причем последнее замечание вводится в аналитическое определение значения знака, так как в языке существуют слова, у которых нет референта, но которые, подобно словам нет, некий или немного, могут быть заменены другими знаками30.