СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг. - [40]
Корни польских событий нельзя видеть только в экономических трудностях. В польском обществе, в самосознании поляков традиционно важное место занимало католичество, католическая церковь, препятствовавшая распространению идеологии правящей Коммунистической партии — ПОРП. Авторитет католичества в Польше еще более возрос после избрания 16 октября 1978 года на папский престол польского кардинала Кароля Войтылы, принявшего имя Иоанна-Павла II. Польский историк Анджей Панковский пишет: «Визит Папы в Польшу в июне 1979 года, названный „поломничеством в Отчизну“, показал, кому принадлежат сердца поляков»[365].
Стали усиливаться также и антисоветские настроения. Генконсульство в Гданьске отмечало, что на несанкционированном митинге 3 мая 1980 года все выступления носили злобный антисоветский, антикоммунистический характер. Среди транспорантов выделялись: «Братство. Равенство. Независимость», «Помни Катынь»[366].
Руководство ПОРП не смогло предвидеть масштабы рабочего движения, глубину недовольства рабочих. Первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Терек, находившийся в августе 1980 года на кратковременном отдыхе в Крыму, начавшиеся рабочие забастовки в беседе с Брежневым охарактеризовал как досадное недоразумение[367].
Под давлением бастующих, в конце августа 1980 года в Гданьске, между правительством и забастовщиками было подписано беспрецедентное соглашение, какого не было ни в одной социалистической стране, по которому власти признали право рабочих на забастовки и создание независимых профсоюзов.
Терек осознавал, в каком сложном положении оказалась власть, и что выйти из него без помощи СССР, будет невозможно. Уже во второй половине августа 1980 года он со своими ближайшими партийными товарищами обсуждал вопрос об «усилении военного присутствия Советского Союза в Польше и об обращении к советскому руководству с просьбой оказать интернациональную помощь братской Польше». Ознакомившись с подобной информацией, Л. И. Брежнев заметил, что «Россия на два фронта еще не воевала и воевать не будет. Заварили кашу, теперь пусть расхлёбывают сами. А там посмотрим и, если надо, поправим»[368].
Советское руководство было очень серьезно напугано польскими событиями. «Они были восприняты, — отмечает историк И. С. Яжборовская, — как угроза существованию социализма, „социалистического содружества“, прочности ОВД и стабильности в Европе… Через нее проходили жизненно важные коммуникации, связывавшие Москву с Группой советских войск в Германии, она была мостом, соединявшим Советский Союз с ГДР. В Польше находилось советское ядерное оружие»[369].
Уже 25 августа на Политбюро ЦК КПСС было заслушано сообщение Брежнева о положении в Польше и принято специальное постановление Политбюро ЦК КПСС «К вопросу о положении в Польской Народной Республике». Была образована Комиссия Политбюро по Польше, куда вошли М. А. Суслов (председатель), А. А. Громыко, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, К. У. Черненко, М. В. Зимянин, И. В. Архипов, Л. М. Замятин, О. Б. Рахманин. Комиссии поручалось внимательно следить за складывающейся в ПНР обстановкой и систематически информировать Политбюро о положении дел в этой стране и о возможных мерах с нашей стороны[370].
Политический кризис привел к смене руководства ПОРП. 5 сентября 1980 года внеочередной VI Пленум ЦК ПОРП принял решение об освобождении Э. Терека и избрал вместо него Станислава Каня, который серьезным влиянием и авторитетом в польском обществе не пользовался. Однако изменение в руководстве партии было преподнесено общественности не как поворот в политике, а как результат болезни Терека. На Пленуме С. Каня сказал: «Я принимаю на себя обязанности первого секретаря ЦК ПОРП при необычных обстоятельствах. Товарищ Терек, который руководил нашей партией последние 10 лет, тяжело болен. В связи с болезнью, не время давать оценку его деятельности. Уверен, что эти оценки будут справедливыми… Мы желаем скорейшего выздоровления»[371]. Каня еще считал, что «забастовки не были направлены ни против принципов социализма, ни против союзников Польши, ни против руководящей роли партии… Протест рабочих был против искажений и ошибок в нашей партии»[372].
В Польше имело место массовое неповиновение граждан официальным властям. Управляемость страной по существу была потеряна. Рабочие требовали повышение зарплаты, что в условиях падения производства, вело только к росту инфляции и еще больше усугубляло экономическое положение страны. А. С. Черняев 18 октября 1980 года записал в своем дневнике: «Опять экономические требования, которые в десятки раз превышают экономические возможности. Те, кто за спиной Валенсы, не выдвигая прямо претензий на власть, ведут дело к экономическому хаосу, чтобы нынешняя власть сама ушла. Обещают — на силу ответим силой. А производство падает, рабочие у станков занимаются дискуссиями…»[373].
Накануне визита С. Каня в Москву, 29 октября на заседании Политбюро ЦК КПСС обсуждался вопрос об оказании Польше дополнительной экономической и финансовой помощи и, хотя это способствовало ухудшению социально-экономического положения в самом СССР. Председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков рассуждал на заседании Политбюро:
