СССР. История великой державы (1922–1991 гг.) - [13]

Пытаясь отстаивать свою позицию, Сталин обращал внимание членов Политбюро на нелогичность образования единого государства как союза национальных республик по принципу «вместе и наравне», но без русской республики. 27 сентября 1922 г. в письме членам Политбюро Сталин предостерегал, что «решение в смысле поправки т. Ленина должно повести к обязательному созданию русского ЦИКа», исключению из РСФСР восьми автономных республик и их переводу (вместе с возникающей русской республикой) в разряд независимых. Федеральная постройка, возводимая на фундаменте с очевидным изъяном, заведомо не могла обладать должной прочностью.

Тем не менее Сталину, вынужденному согласиться с ленинской идеей, впоследствии «по долгу службы» приходилось не раз и не очень убедительно отстаивать решение Октябрьского пленума ЦК. Уже на X Всероссийском съезде Советов член коллегии Наркомнаца М.Х. Султан-Галиев отметил, что с образованием нового союза происходило разделение народов СССР «на национальности, которые имеют право вхождения в союзный ЦИК, и на национальности, которые не имеют этого права, разделение на пасынков и на настоящих сыновей. Это положение, безусловно… является ненормальным».

Исправленный под диктовку «национал-независимцев» проект резолюции Октябрьского (1922) пленума ЦК вдохновил их на дальнейшие притязания. Уже после отказа Центра от плана автономизации Х.Г. Раковский предложил сохранить независимость Украины. Управляющий делами Совнаркома Украины П.К. Солодуб полагал, что «будущий союз республик будет не чем иным, как конфедерацией стран, ибо субъектами союза являются не области и автономные республики, а суверенные государства».

Руководители Грузии на заседании расширенного пленума ЦК КПГ 19 октября 1922 г. предложили ликвидировать образованную в марте того же года Закавказскую федерацию, по их мнению, искусственную и нежизненную. 20 октября решением Заккрайкома председателя Совнаркома Грузии Окуджаву сняли с поста. 21 октября грузинский ЦК в знак протеста почти в полном составе сложил свои полномочия. Однако в Москве к коллективной отставке отнеслись прохладно.

«Грузинский инцидент». Между тем партийные «разборки» в Тбилиси не прекратились и дошли до оскорблений и рукоприкладства. На третьей неделе ноября на квартиру Орджоникидзе для свидания с остановившимся там А.И. Рыковым пришел его товарищ по ссылке в Сибири А.К. Кабахидзе. Во время общего разговора этот сторонник Мдивани стал выражать недовольство тем, что «товарищи, стоящие наверху», в материальном отношении обеспечены гораздо лучше других членов партии. Руководителю большевиков Закавказья был брошен упрек в принятии взятки — белого коня и содержании его на казенный счет. Во время начавшейся ссоры Орджоникидзе, услышав, что он и сам является «сталинским ишаком», «не разбирающимся в национальном вопросе», не сдержался и ударил обидчика по лицу. Вмешательством других участников сцены, включая жен Орджоникидзе и Рыкова, стычку быстро уняли. Однако благодаря начавшему жаловаться Кабахидзе о ней стало известно за пределами узкого круга свидетелей.

Комиссия, назначенная 24 ноября Секретариатом ЦК РКП(б) для срочного рассмотрения грузинского инцидента в составе Ф.Э. Дзержинского (председатель), Д.З. Мануильского и В.С. Мицкявичюс-Капсукаса (члены комиссии), после четырехдневных слушаний в Тифлисе в начале декабря 1922 г. пришла к заключению, что политическая линия Заккрайкома и Орджоникидзе «вполне отвечала директивам ЦК РКП и была вполне правильной», направленной против тех коммунистов, «которые, встав на путь уступок, сами поддались давлению напора мелкобуржуазного национализма».

Наиболее полное представление о конфликте дает монография историка В.А. Сахарова «Политическое завещание» Ленина. Реальность истории и мифы политики» (М., 2003). На основании архивных материалов дата события установлена приблизительно: один из дней на третьей неделе ноября 1922 г. Конфликт освещается на основе записей участников события, хранящихся в РГАСПИ в материалах секретариата Ленина. Один их участников, член Политбюро ЦК РКП(б) А.И. Рыков, в записке, датированной 7 февраля 1923 г., фиксировал: «В Тифлисе на квартире т. Орджоникидзе в моем присутствии разыгрался следующий инцидент: Для свидания со мной на квартиру т. Орджоникидзе пришел член РКП и мой товарищ по ссылке в Сибири Акакий Кабахидзе. Во время общего разговора т. Кабахидзе упрекнул Серго Орджоникидзе в том, что у него есть какая-то лошадь и что товарищи, стоящие наверху, в том числе т. Орджоникидзе, в материальном отношении обеспечены гораздо лучше, чем другие члены партии. В частности, был какой-то разговор о влиянии новой таможенной политики в Батуми на рост дороговизны. Одну из фраз, по-видимому, относительно того, что Серго Орджоникидзе на казенный счет кормит какую-то лошадь, Акакий Кабахидзе сказал Серго на ухо. Вслед за этим между ними разгорелась словесная перебранка, во время которой т. Орджоникидзе ударил Кабахидзе. При вмешательстве моем и моей жены инцидент на этом был прекращен и т. Кабахидзе ушел с квартиры. После этого Серго Орджоникидзе пережил очень сильное нервное потрясение, кончившееся истерикой». «По существу инцидента, — писал Рыков, — я считаю, что т. Орджоникидзе был прав, когда истолковал как жестокое личное оскорбление, те упреки, которые ему сделал т. Кабахидзе. Причину срыва он видел в крайней истощенности нервной системы Орджоникидзе в результате длительного и острого внутрипартийного конфликта». Другой свидетель, член ЦКК КП Грузии Г.Д. Ртвеладзе подтверждает заключение Рыкова: «Инцидент с пощечиной, данной т. Орджоникидзе т. Кабахидзе, носит характер частный, не связанный с фракционностью (письменного заявления в КК Грузии Кабахидзе не подавал и в ЦК Грузии этот инцидент не рассматривался)». Сам Орджоникидзе тоже отрицал политический характер конфликта. «Признавая себя виновным в рукоприкладстве, он заявлял, что оно было вызвано не политическим спором, а личным оскорблением».