СССР-2061. Том 3 - [2]

— Я понимаю, что надо, — соглашался Саня. — Но охота быть на Марсе.

— А ты представь себя на месте пятнадцатилетнего пацана во время Великой Отечественной войны, — предложил Сергей. — Ему бы хотелось на полюс слетать вместе с Водопьяновым, а он танки собирал. В мазуте, в промасленной "спецовке".

— Ну, ты сравнил! — возразил Саня. — Тогда ведь было: "Все для фронта — все для победы!" Я бы на месте этого пацана гордился, что танки собираю.

— Сейчас нам без роботов, как без танков в ту войну, — продолжал убеждать Сергей. — Ты знаешь, сколько их на Марсе работает? Даже представить себе не можешь. На одном только терраформировании и строительстве тысячи. Да и у вас в археологии хватает.

Он помолчал и добавил.

— Может быть, тебе еще и понравится на заводе.

— Да ну! — не поверил Саня.

— Вот тебе и ну! — сказал Сергей. — У нас двое горняков было. Остались на заводе. Потом стали конструкторами роботов. Недавно прилетали к нам на Марс. Испытывали новую модель.

— Выходит, их зря на горных инженеров учили? — спросил Саня.

— Почему зря? — не согласился Сергей. — Если из них вышли хорошие конструкторы роботов для горного дела, значит не зря.

Но, похоже, старшему брату не удалось до конца убедить младшего. Вскоре они засобирались уходить. Сергей подумал, что надо было бы по русскому обычаю посидеть возле могил, помянуть отца и деда. Выпить, поставить на могильные плиты два стаканчика, наполнить водочкой, накрыть кусочками хлеба. Но младший брат не пил и, зная про свойственный его возрасту максимализм, Сергей не стал предлагать.

— Простите нас, дед и батя, — обратился он напоследок к покойным, — что очень уж редко навещаем вас. Были бы вы живы — поняли бы нас.

Покидая кладбище, Сергей спросил у Сани, что тот собирается делать.

— Надо встретиться с одноклассниками, — ответил младший брат и спросил. — А ты?

— Тоже надо встретиться кое с кем.

— А эту кое с кем, случайно не Мариной зовут? — спросил Саня. — Говорят она тоже в городе.

— Возможно, — уклончиво ответил Сергей.

— Что, старая любовь не ржавеет? — продолжал расспросы Саня. — И вместе не хотите, и порознь не можете.

— Отстань, зануда, — с улыбкой произнес Сергей. — Очень уж ты правильный. Тебе бы самому влюбиться не помешало бы.

А сам он прямо-таки светился от ожидания предстоящей встречи. Сердиться на младшего брата Сергей просто не мог.

Суворкин Тимур 063: Красный Олимп

Здесь все небо ночью в огнях. Станции на орбите, челноки, все светится и мерцает. А Земля такая малехонькая… Даже через цифровой бинокль всего лишь крошечный синий полумесяц. А гора такая высокая, что закрывает небо. Олимп. Подножие от горизонта, до горизонта. Двадцать один километр высоты. Выше вокруг этого солнца горы нет и не будет. Он пологий как сопка сверху. И почти отвесный на семи нижних километрах. А там где отвесные стены переходят в крутые склоны лежат глубокие красные пески. Которые тронь, и сойдут вниз.

Одна гора. Четыре альпиниста в пневмокостюмах. И флаг, который надо втащить на вершину.

— Я думал, уж днем точно будет амба. Такая пылевая буря… — Комлен вороной расположился на верхушке четырехметрового черного камня, вытягивая в небо антенну.

— Связь есть? — Ольга, деятельно расхаживала внизу, ища лучший ракурс. Ее Моравия-106 неустанно щелкала кадры.

— Обрывочная. Маяк ловится. Новости. Все. На остальных частотах только треск.

— Что по новостям?

— Все как всегда. В Бангкоке демонстрации. В Японии голод. В Кутаиси пустили новый завод. Вручение героев соц. труда в Кремле. Нет… Пока к вершине не выйдем, устойчивой связи не будет.

Альпинист прижал к себе передатчик и прыгнул вниз, с четырех метров. Ботинки пневмокостюма упруго спружинили при приземлении. Комлен от гравитации красной планеты радовался как ребенок. Одна треть земного. Впрочем тяжелый пневмокостюм, отвесные склоны и пятьдесят килограммов груза в рюкзаке радугу картины все же смазывали.

— Перестань меня так, пугать! Расшибешься! — девушка вздрогнула.

Комлен улыбнулся.

Ольга. Один из самых близких ему людей. Только ей он однажды признался, что его имя означало не КОМмунизм ЛЕНина, как думали все остальные, а КОлчак, Махно, ЛЕНин. В честь трех героев революции.

Что поделать… Последние два десятка лет Махно был в жестокой опале у советских историков и многим стоил карьеры.

Они вернулись в гермопалатку. Мерно гудел регенератор. Ребята не спали. Тигран и Оксана только заканчивали чинить заклинивший патрон с воздухом. Наконец разложили мешки. Улеглись. Тихо, под в четверть мощности включенный свет начали травить истории. О белом альпинисте, о черном горкоме, о серой полуночи. Потом про прапорщика Никольского. Покойника. Заспорили о том, есть ли жизнь на Марсе. Тигран например верил, что под поверхностью Марса живет красная кремнежорка, с которой Никольский и имел несчастье столкнуться. Комлен, как человек военный и имевший доступ к протоколам следствия лишь снисходительно улыбался в усы. Пусть верит…

Солнце уже встало, но сумерки разошлись не скоро. Серые, обманчивые, опасные… Лишь когда небо заоранжевело, собрали палатку и вышли. И сразу на подъем. На скалы. Внизу почти шесть километров. Постоянные осыпи. Песок и пыль сползают внезапно, пытаясь сбросить вниз. Кажется, что Олимп считает себя достойным только богов.