СССР-2061. Том 2 - [4]

— Дело молодое, понятно, — снова буркнул Петрович, вызвав у нас новые приступы смеха.

Проведя в земном отпуске почти год, он как ему, во всяком случае, казалось начал понимать в чем соль того их шутливого разговора. А ведь в первые несколько месяцев он и думать не мог о том, что вернется, не смотрел почти новостей, не читал ни о чем, что связано с программой освоения, но затем сам собой космос стал все чаще к нему возвращаться. Начало отпуска он провел в поселке у родителей, отказавшись от санаторного курса реабилитации, восстанавливал организм длительными прогулками в лесу, плаванием в реке, каждый день самостоятельно снимал и отправлял требуемую биометрию врачам. Несколько раз ездил по путевкам на турбазы, повидал Байкал и Камчатку, побывал на Урале и на тропических островах в Индийском океане. Хотел досыта насладиться природой, вдосталь надышаться, пропитаться солью волны и ароматом таежной хвои. Потом, уже вернувшись и устав от активного, но бездеятельного отдыха стал помогать в артели.

Помогал Генке Кочкину — артельному кибермеханику отладить универсальный сборно-перерабатывающий агрокомплекс "Ростов-55М" и перепрошить на новую версию мозги у автоматизированного кормохранилища, приехавшим из области стажерам сельхозинститута запустить исследовательский беспилотник, а Маринке Пахомовой — подключить и в тестовом режиме прогнать закупленную на Энергомаше турбину для локальной энергостанции.

— А круто вам должно быть на тех астероидах приходится, чтобы так во всем разбираться, — искоса с ног до головы окинула его жарким изучающим взглядом Маринка.

— Да уж, там вызвать специалистов с завода не так-то и просто, — улыбнулся ей Игорь, — И представь, все надо делать манипуляторами скафандра, на поверхности астероида в безвоздушном пространстве при жестком облучении…

Маринка перебила в свойственной ей грубоватой манере:

— Ладно, герой, ты зубы не заговаривай, скажи лучше, что надумал: останешься или унесешься, куда на реактивной тяге? На что нам рассчитывать-то?

— Кому? О чем ты?

— Да ты не прикидывайся уж совсем. А то может ты, к подружке своей институтской вернуться надумал? Видел ее наверно в городе, когда на праздники ездил? Скучаешь по ней?

Игорь смущенно пожал плечами. Однако причина была не только в откровенном намеке девушки на интерес к нему. Этот разговор с Маринкой состоялся в мае и еще месяцем раньше, он не задумываясь, ответил бы, что возвращаться на комбинат не собирается, но на День космонавтики он отправился в институт на столетние празднества, где повстречался с однокурсниками и после которой впервые осознал, что решение остаться на Земле вовсе не такое для него очевидное.

Товарищи по курсу встретили его тепло, оживленно, как хорошего старого друга и в то же время сдержанно-отстраненно, как бывает с человеком давно знакомым, но все еще не узнанным. Понятно, они не виделись с ними лет восемь, когда он с четвертого курса добровольцем ушел в программу освоения Пояса.

— Лебедев, Игорек! — раскинув руки, шагнул к нему староста курса Костя Мирошкин — Вот это да! Сколько лет… Молодец какой, что приехал. Вот ведь человечище какой стал, осанистый, загорелый, с орлиным взглядом. Икона! Мы ведь про вас, пионеров, читали… У меня старшему парню семь лет, в первый класс пошел, так я ему тебя в пример ставлю. Вот говорю, какой сознательный выбор тяжелой, но интересной и почетной судьбы!

Костя не был идейным трескачом, он и в самом деле чувствовал всю ту патетику, которую озвучивал и потому хоть и ёрничали у него за спиной, в то же время всегда признавали, что лучшей кандидатуры на роль старосты не найти. Во главе коллектива должны быть энтузиасты.

— Ну рассказывай, как вы там живете, трудитесь?

— Да, как, нормально — замялся Игорь, чувствуя, что столь сдержанным ответом разочаровывает ожидания настроившихся на впечатления слушателей, но пересилить нахлынувшего смущения не мог. Отвык от столь больших сборищ, да и не был он никогда рассказчиком, балагуром и сюда шел в первую очередь, чтобы самому посмотреть и послушать, понять что-то для себя самого.

— Нормально! — хохотнул Костик, — Это ты брат хватил! Нормально это у нас, а у тебя, что ни день — то подвиг! Мы же и представить себе не можем, каково это побывать на поверхности астероида! Ну, скажи, потрясает это ощущение космического первопроходца?

Потрясает. В космосе все потрясает, а более всего затерянность в его пространствах, бесконечность которых плохо поддается даже воображению. На расстоянии в несколько сотен миллионов километров с сакральной ясностью постигается, что человек и его родной мир даже не песчинка, скорее квант, которому отпущено не такое уж большое по меркам Вселенной время. Впервые оказавшись на поверхности астероида, он заплакал от потрясения. Пылала Галактика, струились далекие бесформенные гигантские рукава межзвездного газа, не по земному ярко блистали все также далекие и в то же время ставшие вдруг много близкими звезды и будто фонарь со дна глубокого колодца светило бледное солнце. Бездна! Юпитер виднелся отсюда лишь небольшим пятном, а о том, чтобы разглядеть Землю не было и речи. Вращаясь, мимо астероида беззвучно пронеслась на огромной скорости неправильной формы глыба с металлическим блеском и в этот момент его помнится и прорвало… Но разве это расскажешь, вот так, здесь, при всех? К тому же вот смотрит и та, из-за которой, как думают все, и как думал когда-то он сам, пришлось ему покинуть институт и даже родную планету.