США: собственность и власть - [180]

Отрывая политику от экономических интересов, концепция «правящей элиты» делает историю политической борьбы бессодержательной. Попытки Р. Миллса выделить «политиков» в особую группу и противопоставить ее группам «экономических деятелей» и «военачальников» как некую самостоятельную политическую силу оказались особенно бесплодными. Больше того, они ведут к абсурду. Можно ли противопоставлять Нельсона Рокфеллера и Уинтропа Рокфеллера («политиков») их брату Дэвиду Рокфеллеру («экономическому деятелю»)? Можно ли противопоставлять братьев Кеннеди («политиков») другим членам этого клана капиталистов, занятых управлением разнообразными капиталами семьи? Можно ли утверждать, в соответствии с концепцией Миллса, что Нельсон Рокфеллер как «политик» вступил в «коалицию» с Дэвидом Рокфеллером как «экономическим деятелем»?

Политические деятели современной Америки по своему происхождению и положению в буржуазном обществе настолько разнородны, что попытки сконструировать из них особую группу, объединяемую «общностью психологии», могут иметь некоторый успех только в рамках абстрактной схемы. Трудно поверить тому, что Роберт Макнамара, сделавшись министром обороны, приобрел в результате некоей метаморфозы «психологию политика» и вступил в «коалицию» со своим бывшим хозяином Генри Фордом уже как равный с равным, как представитель группы «политических деятелей» с представителем группы^_«экономических деятелей».

«Политиков», заполняющих места в сенате, палате представителей и посты губернаторов, еще труднее сцементировать в единое целое «общностью психологии», чем «политиков», управляющих буржуазным бюрократическим аппаратом. Даже те из «их, кого можно отнести к разряду «профессиональных политиков», далеки от того, чтобы руководствоваться какими-то кастовыми интересами «политиков». Их политическое лицо определяется экономическими интересами тех местных финансовых групп, которые выдвинули их для службы в законодательных органах или на посты губернаторов.

Общеизвестно, что в каждом крупном промышленном центре США существует узкая группа «лидеров общества», включающая 30—40 наиболее состоятельных капиталистов. По словам американского социолога Флойда Хантера, исследовавшего эту проблему, такого рода группы лидеров «способны навязать всему городу свои решения путем убеждения, запугивания, принуждения и, если это потребуется, с помощью силы»[746]. Это относится и к решению вопроса о том, кого выдвинуть в конгресс или в местные законодательные органы штатов.

Конечно, было бы крайним упрощением изображать отношения между местными финансовыми группами и их представителями в конгрессе или на посту губернаторов таким образом, что последние только и заняты тем, что выполняют волю монополистических групп, поставивших их у руля государственной машины. «Умные хозяева, говорит Хантер, понимают, что если бы их представитель вел себя таким образом, то польза от него была бы весьма ограниченной, поскольку он снискал бы репутацию «продажного политика» и его политическая карьера не могла бы быть продолжительной»[747]. Американскому «политику» предоставляется значительная свобода действий в тех вопросах, которые не затрагивают косвенных экономических или политических интересов его хозяев[748]. Если сенатор или конгрессмен приобретает репутацию независимого политика, то польза его для хозяев возрастет. Он может, если пожелает, носить личину либерала, не опасаясь тем самым испортить отношения со своим богатым покровителем, разделяющим реакционные убеждения[749].

Вместе с тем для американского буржуазного государственного аппарата характерна и другая тенденция.

В конгрессе США ныне насчитывается несколько десятков профессиональных политиков, сочетающих деятельность на политической арене с успешными предпринимательскими операциями. С 1948 по 1963 г. в сенате выделялась фигура Роберта Керра — крупного предпринимателя из Оклахомы. Именно в эти годы особенно быстро росла его компания «Керр-Макги ойл индастриз», чему в немалой степени способствовали поставки урановой руды правительству на основе долгосрочных контрактов, добытых Керром благодаря его влиятельному положению в сенате. До самой смерти Керр сочетал звание сенатора с должностью председателя своей компании. Его сын, Роберт Керр-младший, недавно занял место отца в сенате США.

Становятся обычными такие факты, когда тот или другой капиталист (например, Стюарт Саймингтон, Чарльз Перси[750], Уильям Патрик, Алвин Бентли, Говард Самуэльс, Эдмунд Дженграсс, Мильтон Шепп[751] и др.), нажив значительное состояние на предпринимательских операциях, вдруг преображается в политика и начинает домогаться выборных должностей.

Выше мы уже отмечали тягу отпрысков богатых «патрицианских» семей к политике. Уже сейчас в конгрессе больше капиталистов-рантье, чем капиталистов-предпринимателей. По нашим подсчетам, во второй половине 60-х годов представители примерно 50 «патрицианских» семей занимали государственные посты (выборные или по назначению). Если эта тенденция сохранится и в будущем и если не будет изменена нынешняя двухпартийная система, то американский конгресс может превратиться в некое подобие английского парламента XVIII в. Рантье «патрицианского» происхождения становятся кастой, претендующей на монопольное управление парламентским аппаратом. Освободившись от непосредственного административного управления предприятиями, они принимают на себя «бремя» политических функций в обществе.