СС. Орден «Мертвая голова» - [37]

В начале марта 1934 года он предстал перед «замом фюрера» Рудольфом Гессом и пересказал ему антигитлеровские речи Рема. Но Гесс не знал, что с этим делать, и Лютце пошел дальше. Ему удалось получить аудиенцию Гитлера, которому он сообщил о недовольстве в рядах СА, но Гитлер сказал: «Надо дать этому делу созреть». Поскольку фюрер явно не хотел предпринимать никаких действий против своего друга, Лютце встретился на учениях с генералом Рейхенау и тоже все выложил. Генерал поблагодарил за ценную информацию. Как только Лютце скрылся из вида, Рейхенау иронически заметил: «Он не опасен. Пусть будет начальником штаба».

Лютце не знал, что Рейхенау с некоторых пор ведет переговоры с Гейдрихом, который давно носится с идеей радикального решения проблемы Рема. Но нужно было время, чтобы убедить Гиммлера. Рейхсфюрер СС все еще колебался, очевидно опасаясь, что ликвидация клики Рема откроет ящик Пандоры и никогда уже не будет мира между СС и СА. К тому же он не мог забыть тех лет, когда капитан Рем взял его, простого кадета, в свое ближайшее окружение. Они много сделали вместе. На последний день рождения Рема Гиммлер пожелал ему «всего того, что только может пожелать преданный солдат и верный друг», и сказал, что всегда гордился их дружбой. Они с Ремом были крестными отцами первого ребенка Гейдриха. Даже после инцидента 28 февраля Гиммлер старался прикрыть его от скорых на расправу противников.

Но весной 1934 года конъюнктурщик в Гиммлере победил ту верность в дружбе, которой он так хвастался. Союз с Герингом показался ему гораздо важнее прежних связей, а без разрыва с Ремом он был невозможен. От этого зависело, получит ли он прусское гестапо: ведь из всех силовиков рейха Геринг должен был больше всего опасаться Рема с его штурмовиками, особенно если учесть, что амбиции Рема угрожали цели самого Геринга – возродить вооруженные силы, вермахт, и стать главнокомандующим.

Поэтому Гиммлер сменил курс. Это было легко, неосмотрительный грубиян Рем перессорился со всеми группами в правящих кругах. Все были заинтересованы в устранении его шайки. Рейхсвер и Геринг избавлялись от прочного конкурента, партийные функционеры и блюстители морали освобождались от злостного развратника, дерзнувшего оскорбить фюрера; да и СС наконец-то разорвали бы последние путы, которыми связывали их с СА.

Для партии типа НСДАП, поднявшейся в годы вольных корпусов и военно-полевых судов и принесшей преступления в политику, – для такой партии не существовало иного пути разрешения внутренних конфликтов, кроме силового. Георг Белл, еще когда он был правоверным нацистом, а не ренегатом, как-то заявил: «Для нас нет особой трагедии в том, чтобы поставить человека к стенке. Мы называли это самозащитой, вы можете назвать убийством. В нравственном смысле я не вижу ничего экстраординарного в устранении человека, если это в интересах партии». (Позже штурмовики СА продемонстрируют ему всю его правоту.)

В случае с Ремом это означало, что только его смерть могла дать гарантии вождям нацизма против СА. Бывший друг Гитлера знал слишком много партийных тайн, и ни его отставка, ни, уж конечно, официальный судебный процесс в этом случае не устроили бы их. Рем должен был умереть.

Гейдрих начал действовать с апреля 1934 года. Гиммлер объезжал соединения СС, настраивая их на удар против их же товарищей из СА. А Гейдрих тем временем расставлял сеть, чтобы стащить Рема с пьедестала. Его люди собирали материал – убедить Гитлера и руководство рейхсвера в заговорщической деятельности Эрнста Рема. Требовалось железное доказательство в оправдание намеченной акции. Помощников хватало: эсэсовский офицер Фридрих Крюгер, который руководил военным обучением в одной из обергрупп СА и имел сеть агентов, граф фон Шуленбург, «почетный командир» штурмовиков, генерал рейхсвера Вильгельм Адам и множество других. Приветствовалась любая информация, дискредитирующая Рема и его свиту.

Однако результаты были довольно жалкими. Поступили рапорты о складах оружия, принадлежавших СА, в Берлине. Мюнхене и Силезии. Что касается кровожадных призывов, которые исходили от тех или иных командиров штурмовиков, то этого было явно недостаточно для обвинения в государственной измене. Сам Рем в это время считал своим долгом понуждать полицию и рейхсвер разобраться с врагами режима. Он послал своего человека в министерство обороны, чтобы предупредить об антинацистских интригах генерала фон Шлейхера, которого официальная история так называемого путча превратила потом в одного из «сообщников Рема». А об одноруком командире штурмовиков Гейдебреке рассказывали, что он был необычайно предан Гитлеру и постоянно повторял: «Я живу только ради моего фюрера». И когда его идол приказал его расстрелять, Гейдебрек кричал: «Да здравствует фюрер! Хайль Гитлер!»

В действительности силы СА не планировали путча. Было просто желание вынудить Гитлера признать «заслуженное» место этой организации в армии и государстве. Но Рем выбрал для этого очень опасную тактику. Он начал против Гитлера «войну нервов». Выступая на митингах в частях штурмовиков, Рем произносил зажигательные речи, говоря о необходимости «второй национал-социалистической революции». Он был уверен, что с помощью своих марширующих масс в коричневых рубашках добьется от Гитлера уступок. Однако такого рода действия заставили даже не очень подозрительных людей задуматься, не готовит ли и в самом деле руководство СА государственный переворот. По этим же причинам и военное командование стало рассматривать Рема как смертельного врага и включилось в игру, которую вел Гейдрих. Вот слова Конрада Патцига, главы армейской контрразведки: «Просто волосы дыбом, как подумаешь, что такие неустойчивые личности строят преступные планы, как смести армию!» Отсюда уже один шаг до криков: «Долой СА!» Большинство офицеров разделяли точку зрения, очень откровенно высказанную одним из них: «Пусть СА и не готовили переворот, все равно было самое время почистить авгиевы конюшни». Все действия координировал генерал фон Рейхенау. Кстати, он еще в начале 1932 года сказал приятелю: «Попомни мои слова, в один прекрасный день штурмовики будут есть с наших ладоней».