СС — инструмент террора - [14]

Ключевыми словами в наименовании партии, однако, были не «социалистическая» или «рабочая», но «национал» и «Германия» — это были исполненные глубокого смысла слова, привлекательные для граждан страны, считавшей себя жертвой Первой мировой войны и унизительных требований навязанного ей Версальского договора. Именно поэтому первые два из двадцати пяти пунктов партийного манифеста подчеркивали как необходимость объединения всех германских народов в составе «Великой Германии», так и безоговорочный отказ от обязательств Версальского договора.

Далее в манифесте говорилось, что первоочередная обязанность государства заключается в том, чтобы обеспечить достойное существование всем своим гражданам, и что все граждане должны иметь равные права и обязанности по отношению к государству.

Следующие положения манифеста заключались в том, что посты должны раздаваться в соответствии с заслугами, а не по чьей-то протекции или фаворитизму; крупная промышленность должна быть национализирована, а рабочие имеют право на соответствующую долю прибыли; а также, что государство должно поощрять и поддерживать развитие мелкого предпринимательства. Кроме того, в манифесте содержался призыв провести земельные реформы (что, несомненно, пришлось по душе сельским жителям), улучшить систему образования, ввести пособие по материнству и детству, а также ужесточить наказание преступников, обеспечить свободу вероисповедания, правда, с одним-единственным, но весьма зловещим исключением: ни один еврей не может быть признан гражданином Германии. Другие положения манифеста содержали такое требование, как обеспечение немецкому населению так называемого «жизненного пространства» (Lebensraum), в котором оно (т. е. немецкое население) получило бы возможность беспрепятственно осуществлять свое «данное свыше предначертание», а также, что «неграждане» не имеют права рассчитывать на привилегии, полагающиеся немцам, кроме того, предполагалось поставить заслон притоку иммигрантов ненемецкой национальности.

В хаосе и неразберихе двадцатых годов клич «Германия для немцев», а также «закон и правопорядок» воспринимались большинством населения с симпатией — люди, устав от исторических пертурбаций, стремились поскорее вновь обрести покой и нормальный, размеренный образ жизни. Следует также отметить, что не скрываемый нацистами антисемитизм мало отпугивал их потенциальных сторонников- многие немцы, да и европейцы вообще, относились к евреям довольно враждебно. Так что Гитлеру и его приспешникам было где подыскивать себе товарищей по партии — прежде всего их объединял этот глубоко укоренившийся предрассудок, — чем они и занимались.

Во время его ареста в 1923 году Гитлер, так же как и его сторонники, мог только мечтать о власти. В то время численность НСДАП едва перевалила за 10 тысяч человек- капля в море для такой страны, как Германия. Однако к 1926 году, то есть через два года после того, как он был выпущен на свободу, численность партийных рядов более чем удвоилась, а к 1929, то есть к тому моменту, когда Гиммлер был назначен рейхсфюрером СС, НСДАП уже насчитывала 100 тысяч человек и получила 12 депутатских мест в Рейхстаге. На этот момент ряды СА насчитывали шестьдесят тысяч, а это не мелочь- для сравнения, в СС тогда состояло всего 280 человек. Правда, СС отличала личная преданность фюреру, в то время как СА считали себя истинными освободителями немецкого народа, неподконтрольными никакой партии, и лишь на словах заверяли Гитлера в преданности ему и проводимой им линии. Разумеется, такая ситуация не могла продолжаться бесконечно.

ГИТЛЕР УБЛАЖАЕТ АРМИЮ

1930 год стал поворотным моментом в судьбе НСДАП. В марте вслед за отставкой последнего канцлера от социал-демократов, Германа Мюллера, нацистская партия шла к сентябрьским выборам в Рейхстаг исполненная уверенности. Численность ее

рядов достигала уже почти четверть миллиона человек, что позволило нацистам получить в парламенте 107 мест и стать, таким образом, второй по значимости партией в стране. Правда, социал-демократы все еще опережали нацистов, получив в парламенте 143 места. Коммунисты шли третьими — им досталось 77 мест. Другой важный момент заключался в том, что рейхсвер, насчитывавший в то время 100 тысяч человек, ощущал исходившую от СА угрозу (многие из бывших солдат переметнулись в СА в надежде, что со временем штурмовики вольются в ряды регулярной армии). Вот почему, когда трое армейских офицеров предстали перед судом по обвинению в распространении нацистских идей, Гитлер лично явился в трибунал, дабы убедить генералов, что СА не представляют для них ровно никакой угрозы (за три года до этого, в 1927 году, в армии было принято правило, что никто из членов. НСДАП не может рассчитывать на место в рядах рейхсвера).

В 1931 году стареющий президент Гинденбург, поддавшись уговорам, согласился-таки наконец принять Гитлера, а Эрнст Рем все-таки вернулся из-за границы и вновь взял бразды правления СА в свои руки. Вскоре Гитлеру стало ясно, что он совершил величайшую ошибку, ибо этот дородный гомосексуалист и не думал отказываться от своих прежних амбиций. К марту 1932 года ряды СА насчитывали уже 400 тысяч человек, и канцлер Генрих Брюнинг, опасаясь, как бы штурмовики вновь не предприняли попытку переворота, был вынужден наложить запрет на деятельность организаций военного толка, а также на ношение какой бы то ни было униформы, свидетельствовавшей о партийной принадлежности. Штурмовики СА не вызывали у населения особой приязни, и не без причины: кроме избиения евреев и тех, кто отказывался жертвовать личные средства в партийную кассу, они регулярно срывали митинги соперничавших с ними партий, особенно коммунистов. Штурмовики нередко провоцировали уличные беспорядки, в которых за несколько лет погиб не один десяток человек. (В столкновениях с коммунистами только в 1932 году СС потеряли десять человек убитыми и около сотни ранеными.)