Сростинское дело - [9]
Соснин Тихон Степанович,
Сергеев Александр Иванович,
Черепанов Илья Ефремович,
Юркин Петр Степанович.
К пяти годам ИТЛ:
Воронцов Василий Петрович
Воронцов Василий Петрович,
Волобуев Александр Васильевич,
Зяблицкий Алексей Герасимович,
Марчук Андрей Дмитриевич,
Малышев Егор Павлович,
Отпущенников Осип Петрович,
Погодин Егор Максимович,
Попов Никита Степанович,
Попова Лукерья Ивановна,
Тырышкин Матвей Григорьевич.
К трем годам ИТЛ:
Лычагин Степан Иванович, 18 лет, самый молодой из осужденных.
К пяти годам ссылки (с учетом преклонного возраста):
Беспалов Петр Евдокимович,
Емельянов Сергей Петрович,
Юрманов Иван Акимович,
Фетисов Архип Петрович.
Среди осужденных немало не просто однофамильцев, а братьев, отцов и сыновей. Некоторые крестьянские роды были вырублены под корень.
Как судила «тройка», теперь хорошо известно: отправили туда бумаги - оттуда получили постановление. Но даже это постановление осужденным полностью не объявили. По воспоминаниям А.Е. Софронова (из Старой Суртайки), в один из апрельских дней 1933 г. арестованных, около тысячи человек, построили во дворе барнаульской тюрьмы и кто-то из администрации зачитал им, кто и на какой срок осужден. А за что, по какой статье, даже не объявил.
Вот и весь суд. И было это еще до Ягоды, Ежова, Берии...
«В 1936 году, при досрочном освобождении, - вспоминает А.И. Демин из Образцовый, - я попросил начальника лагеря сказать, за что я был осужден, а то приеду домой и не смогу даже ответить на этот вопрос. Он сказал: «По статье 58-й, пункты 4, 7, 11». А что они означают, я до сих пор не знаю».
Из воспоминаний Зубковой Александры Петровны, дочери Юркина Петра Степановича:
При возвращении из лагеря отец рассказывал: «Однажды в тюрьме, ночью, в камеру зашли охранники и скомандовали всем лечь на пол. лицом вниз. Вскоре послышался топот многолюдный по коридору. Мы поняли: это повели расстреливать....
О том же самом, похоже, рассказала и Екатерина Тимофеевна Кондратенко:
«Мужа расстреляли в Барнауле. Со слов вернувшихся, в ту ночь, в апреле, около 400 заключенных вывели из камер и посадили в тюремной ограде. А тех, кто остался, заставили лечь на пол вниз лицом... Под утро привезли несколько возов вещей, в основном сапог...».
Сравнительно недавно удалось найти документ, проливающим, как говорят, свет на то, что произошло тогда в барнаульской тюрьме. Страшный документ! В акте расстрела значатся 327 человек! Столько их было расстреляно в ту ночь! Даже представить страшно эту кровавую бойню....
В списке этом значатся 36 сростинцев из 39, приговоренных к расстрелу (Каменев Николай Петрович, Каменев Иван Аверьянович и Потапочкин Гавриил Васильевич были расстреляны двумя днями раньше, 26 апреля, в Новосибирске).
Вот почему жители Сросток день памяти жертв политических репрессий отмечают не 30 октября, как установлено в России, а 28 апреля.
Известно и место этого, а также многих других расстрелов - полянка в березовой роще близ барнаульской тюрьмы, где в 1991 г. был установлен обелиск со скорбной надписью: «Невинно убиенных пусть сила правды воскресит».
Памятник жертвам политических репрессий 1930-х - 1940-х гг.
Установлен 19 августа 1991 на месте захоронения останков
расстрелянных в Барнаульской тюрьме НКВД
Установка памятника жертвам политических репрессий на месте захоронения останков расстрелянных в Барнаульской тюрьме НКВД
(г. Барнаул, Канатный проезд, рядом с быв. Богородице-Казанским монастырем)
Из 49 сростинцев домой, из лагерей, вернулись 16. Воронков Николай сошел с ума на Колыме, Михеев Сергей погиб от руки уголовника, Каменев Михаил умер в 1943 г. в лагере под Магаданом, на Колыме похоронен в 1955 г. и брат матери Василия Шукшина Попов Михаил Сергеевич.
Где и когда погибли остальные сростинцы, неизвестно. Можно лишь в том не сомневаться, что их выкосили непосильная работа, голод, жестокость лагерной администрации. Они стали, как говорят, «лагерной пылью». Из уцелевших многие вернулись позже установленного приговором срока.
«Когда я отбыл десять лет на Колыме, - вспоминает Егор Федорович Ворогушин, - мне сказали, что не поедешь домой, а поедешь на Дальний Север на три года, а у меня уже был порок сердца и острый суставной ревматизм. Но я поехал туда, хотя и болел очень, так как климат там еще суровее. Я совсем потерял здоровье, меня направили к врачам и дали документ, что я инвалид второй группы. Лишь после этого вернулся домой».
Надо ли говорить, что и у остальных, вернувшихся из лагерей, здоровье тоже было непоправимо подорвано? А уходили крепкими, полными сил мужиками. Но и те немногие, кому посчастливилось вновь увидеть родное село, выросших детей, долгие годы, иные до кончины, жили с клеймом «врага народа». Что оно означало, объяснять, думаю, не надо.
У Попова Егора Михайловича пятеро сыновей сражались на фронтах Великой Отечественной войны, там же погибли два брата, сам он по возвращении из лагеря, несмотря на инвалидность (напомню: у него не было левой руки), самоотверженно работал в колхозе, был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», но судимость продолжала висеть на нем до 1956 г., и все заявления о реабилитации оставались без ответа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.