Сростинское дело - [4]

Арестованных погнали сначала в райцентр – Старую Барду (ныне село Красногорское), а оттуда через некоторое время – в Бийск. Прослышав об этом, вспоминает Екатерина Тимофеевна Кондратенко, она с группой односельчан побежала на Чуйский тракт, но опоздала. На попутной машине они догнали колонну уже у Полеводки.

Арестованные шли в пимах по раскисшей дороге. Конвоиры подгоняли их прикладами. Особенно зверствовал милиционер по кличке Турок. Он и на подоспевших родственников бросался с прикладом. Попробуем представить эту картину. Не грабителей, не убийц гнали по Чуйскому тракту, а ни в чем не повинных мужиков, хлеборобов, соль земли. Обросшие, исхудавшие, щуря глаза от яркого по-весеннему солнышка, шли они мимо знакомых с детства полей и перелесков, где всю жизнь трудились их отцы и деды, где немало пота пролили и они...

Не берусь выразить, что испытали они, когда колонну нагнали жены, дети, родственники, что-то кричали издали, плача и рыдая, а перед ними размахивал прикладом зверюга Турок... О чем они думали, устало шлепая промокшими насквозь пимами по талому снегу? Наверно, о том, о чем только и могут думать в их положении люди, не знающие за собою никакой вины: «Разберутся – отпустят...».

Ах, Россия, Россия!

Велика и красива,

Ты ж врагов побеждала Во все времена.

Как могла ты, Россия,

Волю дать черным силам,

Надругаться над честью Своего мужика?..

Эти слова взяты из стихотворения, написанного сростинской учительницей, Надеждой Алексеевной Ядыкиной. Что к ним можно добавить?

Из Бийска их поездом увезли в барнаульскую тюрьму. По окончании арестов начальник районного отдела ОГПУ Рябов снова приехал в Сростки, собрал митинг и объявил, что в селе действовала подпольная контрреволюционная группа, которая собиралась 1 мая, в день всемирного праздника трудящихся, поднять вооруженное восстание с целью свержения советской власти, но чекисты сорвали этот злодейский замысел!

В ту черную весну в зоне Сростинской МТС, обслуживающей как уже говорилось, колхозы шести сел и деревень, было арестовано 200 человек, из них суду предано 173. Таким образом, «Сростинское дело» (назовем его так) - лишь малая часть сфабрикованного «заговора в сельском хозяйстве Западной Сибири», малая часть трагедии советского крестьянства, разыгравшейся весной 1933 года.

Главному агроному МТС Евгению Малявскому было предъявлено обвинение в том, что он является участником Западно-Сибирского филиала заговора в сельском хозяйстве, куда он был якобы вовлечен старшим агрономом крайтрактороцентра Ремизонцевым. По его заданию в Сростинской МТС и обслуживаемых ею колхозах создал подпольные контрреволюционные группы, члены которых, в том числе и он сам, занимались вредительством, вели подготовку к вооруженному восстанию с целью свержения советской власти. Малявский «признался», что лично вовлек в заговор 20 человек, в том числе Макара Шукшина.

Как добывались (а точнее, выбивались) подобные «признания», мы теперь хорошо знаем, но тем не менее вернемся к этому попозже, а пока познакомимся с «признаниями» Макара Шукшина, сделанными на первом после ареста допросе, 26 марта. Надеюсь, читатель не посетует на меня за то, что приведу протокол его допроса полностью, хотя он довольно большой. Но, во-первых, из него видно, как фальсифицировалось «Сростинское дело», а во-вторых, это ведь отец Василия Макаровича!

«Я, Шукшин Макар, решил полностью и чистосердечно признаться. Признаю себя виновным в том, что состоял в контрреволюционной подрывной повстанческой организации в колхозе «Пламя коммунизма». Привлек меня агроном Сростинской МТС Малявский в июне 1932 года, когда я был перевозчиком горючего. Произошло это при следующих обстоятельствах: в поле я сидел в походной тракторной будке, когда ко мне подошел агроном Малявский. Он стал говорить о недостатках продуктов, создавшейся тяжелой жизни и о многом другом. Сказал, что виной всему - колхозы. Когда жили в индивидуальном хозяйстве, все было хорошо.

Видя, что я с ним согласен, Малявский предложил мне вести подрывную работу по развалу колхозов и создать для этой цели контрреволюционную ячейку. Его предложение я принял. Тогда он меня проинструктировал и указал, что:

1) подбор членов ячейки нужно производить из наиболее зажиточных кулаков и наиболее враждебно настроенных лиц против советской власти;

2) организовать это нужно так, чтобы никто из вовлеченных не знал, кто еще входит в нашу контрреволюционную ячейку;

3) должна соблюдаться строгая секретность.

Он еще сказал, что колхозы долго не просуществуют: «Разведем большую контрреволюционную организацию и развалим колхозы». В заключение Малявский дал мне 50 рублей на расходы по вербовке и сказал, что по мере увеличения числа завербованных он будет давать денег мне, сколько потребуется. Было обусловлено, что связь нашей контрреволюционной ячейки с Малявским должна быть исключительно через меня, Шукшина.

Для проведения контрреволюционной подрывной работы Малявский дал мне следующие установки:

Затянуть сеноуборку с таким расчетом, чтобы побольше сена погибло под дождем.

Затянуть молотьбу, чтобы побольше было потеряно хлеба, а для увеличения потерь затянуть молотьбу хлеба на зиму.