Срок за любовь - [8]

Близость была непродолжительной, но очень чувственной. Маришка быстро завелась и также быстро остыла. Она тихо вздохнула и откинулась на подушку.

– Мне так хорошо с тобой и спокойно, – сказала она.

– Мне тоже.

– Я, наверное, очень глупая и зря тебе сейчас это скажу, – прошептала женщина. – Не смотри на меня так. Не надо. Я стесняюсь… И вообще, нет, нет, я не буду говорить. – Марина прикрыла лицо простыней так, что над краем остались только глаза – большие и глубокие.

– Что ты хотела сказать? – Клим взял жену за плечи.

– Мне стыдно.

– Но ты же хотела.

– Не скажу.

– Если не скажешь, то я все оставшееся время буду гадать, думать за тебя.

– Хорошо. Только не смотри на меня, отвернись. – Марина щекотно коснулась уха Клима губами и жарко зашептала: – Когда мы с тобой вместе в постели, то мне ужасно хочется кричать, а я сдерживаюсь.

– Почему? – рассмеялся Клим.

– Не знаю. Мне стыдно, что кто-то услышит.

– Не надо сдерживаться. Хочешь – кричи. Можешь вообще орать во все горло – пусть завидуют, – подмигнул ей заговорщицки муж.

– Мне кажется, тогда ты станешь меня презирать. Посчитаешь развратной.

– Ты и в самом деле глупая. Я люблю тебя всякую, в любом виде.

– В самом деле?

– А ты как думала? – Клим потянул за край простыни.

Маришка осталась обнаженной, одной рукой прикрывая низ живота, а другой – цепляясь за простыню, которая ничего не скрывала.

– Вот и сейчас мне стыдно, что ты меня разглядываешь.

– Какая ты у меня красивая. Дай посмотреть, – Байков отвел руки жены, окинул ее и в самом деле прекрасное тело взглядом. – Я хочу запомнить тебя такой и вспоминать, когда мне будет плохо.

– Ты поспи хоть немного. – Маришка взяла Клима за голову и прижала его к своей груди.

Байков почувствовал ее тепло, и ему стало спокойно, он закрыл глаза, постарался ни о чем не думать и задремал…

…Прощание прошло быстро. Такие моменты Клим ненавидел. Он не мог смотреть на то, как Маришка плачет, боялся запомнить ее такой – подурневшей, раскрасневшейся от слез. Байков и сам с трудом сдерживал слезы.

Родственники, приехавшие на свиданку, покинули здание. В коридоре установилась тоскливая тишина. Зэки выходили на крыльцо с сумками, наполненными едой, куревом, книжками. Сигаретами заботливые родственники наделяли всех, даже тех, кто не курил. Ведь курево на зоне – что-то вроде универсальной валюты. Комар, по зэковской привычке, тут же присел на корточки, рядом с ним опустился и Клим. Сидельцы выглядели помолодевшими, счастливыми.

– В Европе зэкам даже в отпуск домой можно ездить, – мечтательно проговорил Валик. – Не то что у нас.

– Тебя отпусти – что, вернулся бы? Ищи ветра в поле, – сам спросил и сам же ответил Клим.

– Это точно. Я бы деру дал.

У калитки, прорезавшей сетку ограды, появились двое охранников с простецким столом для досмотра. Они поставили его на землю, но стол шатался. Подыскали камешек, подложили под ножку. Присевший охранник из-под руки посмотрел на Комара и дал ему неприметный знак. Валик тут же забеспокоился.

– Ты чего? – спросил Клим.

– Знал же, что фарт долгим не бывает, – прошептал Комар. – Нутром чуял, что облом случится. Вон и кум нарисовался, – зэк взглядом указал на сотрудника оперчасти, который приближался к охранникам. – Он на меня давно зуб точит, вот и дождался, подловил. Сейчас шмон будет по полной программе.

– У тебя не все чисто? – осторожно спросил Байков, чувствуя, что чужие неприятности могут за считаные секунды стать его собственными.

– «Сеструха» мне мобилу подогнала. Не для меня, я ее передать должен. Сейчас меня с ней и возьмут. Не хотел же брать, как чуял. Но ты ж знаешь баб – они на что хочешь подписать могут, если в постели.

– Дело – дрянь, – согласился Байков.

Комар сплюнул сквозь зубы.

– Не видать мне амнистии, как своих ушей. – Уголовник задумался, после чего горячо зашептал: – Клим, тебя особо шмонать не станут. Ты на хорошем счету. Кум понимает, что ты не дурак, чтобы нычку выносить. Зачем тебе это, да еще перед самой амнистией? Возьми мобилу. Первым пойдешь. Кум на меня, а не на тебя заточился.

– А если найдут? – резонно заметил Байков, чувствуя, как у него начинает неровно биться сердце и холодеют руки.

– Значит, такое твое счастье. У тебя шанс есть, а у меня – нет. Пособи, в долгу не останусь.

Клим проклял в душе тот момент, когда решил присесть рядом с Комаром. Не присел бы – и не было бы сейчас проблемы. Отказать – значит нажить себе врага. Взять – рискуешь слишком многим. Впереди начинали светить два лишних года. Кум еще не дал команды, но зэки уже поднимались. Сотрудник оперчасти бросил в сторону Комара победный взгляд. Кто-то ему стуканул насчет мобилы, он точно знал, что и у кого искать.

– Ладно. Давай, – с тяжелой душой согласился Клим.

Так уж он был устроен, не мог отказать в безнадежной для хорошего человека ситуации. Кум старался больше не смотреть на Комара, напустил на себя безразличный вид.

– Удачи тебе. – Комар нагнулся, вытащил из нагрудного кармана открытую пачку сигарет и вложил ее в ладонь Клима.

– К черту, – ответил тот по ситуации.

Байков тут же почувствовал тяжесть пачки, в которую был запакован мобильник. Возьми ее кто из вертухаев в руки – мигом просечет, где собака зарыта. Клим поднялся и встал в очередь позади одного из зэков, Комар пристроился у Байкова за спиной. Клим пытался сосредоточиться, чтобы унять дрожь в руках, на кону стояли два года свободы или заключения плюс перспектива попасть в ШИЗО. Он смотрел, как проводят обыск у стоявшего перед ним зэка. Искали довольно тщательно, но не тотально.