Срезающий время - [92]

* * *

Скатив с дороги поваленное дерево, кучер-бельгиец развлекал себя морковкой: хрумкал сам, затем давал укусить кобылам, после съедал еще, и так далее, не забывая подсчитывать, сколько его и лошадиных укусов приходится в среднем на одну морковку. Делал он это не от скуки, сейчас было не до нее, а чтобы хоть как-то успокоить нервы и отвлечься. Процесс жевания и одновременного подсчета всегда помогали снять стресс. Пару минут назад он поинтересовался у меня, как скоро можно отправляться в путь, и обретший прозорливость, не иначе как от долгой жизни среди лошадей, вдруг обнаружил, что от полученного ответа ему стало не по себе. К бревну сложили трупы бандитов, и если хорошенько присмотреться, как раз оставалось место еще для одного тела. Так что перспективу занять его кучер воспринял весьма близко к сердцу, аж до трясучки.

В замок мы буквально влетели, и как только раненого графа уложили в постель, мажордома и всю когорту слуг тут же заперли под замок. Полушкин с товарищами отправился спешно приводить себя в порядок после бдения в лесу, а я к виновнику недавних событий.

– Что же вы, граф, натворили? Решили раз и навсегда избавиться от долгов старым проверенным способом? А знаете, что говорит по этому поводу мой друг: не бери чужого, а если намереваешься взять, то будь готов расстаться со своим, – проговорил я, смотря на лежащего в кровати хозяина замка. – Так где же золото?

– У меня ничего нет, – едва выдавил слова граф. – Ради всего святого, грудь огнем горит, дайте попить.

Я с любопытством разглядывал глубокие морщины под бегающими глазами, жесткие складки вокруг губ и быстро раздувающиеся пазухи носа. Ни дать ни взять, лицо мыслителя, который только что узнал о шаровидности земли. Впрочем, именно так и должен был выглядеть подлец, отдавший себя на милость победителя.

– Это сладкий чай, – сказал я, поднося к губам графа чашку, – Больше пейте. От пули пластина бриганты распорола кожу и впилась в ребро, вы потеряли много крови, и если бы не Полина, я бы пальцем не пошевелил для спасения такой шкуры, как ваша. Так что произносите ее имя в молитвах каждый день. Где золото?

– Сказал же я вам, ничего нет! Этот чертов корсиканец со своими войнами… да одноногий канатоходец имеет в своей мошне за выступление в рыбацкой деревушке больше, чем я за последний год.

– Забавно, но так говорит каждый, кто не хочет платить по долгам. Правда, граф? – усмехнулся я.

Граф подавился чаем и закашлялся.

– Просто диву даешься, – продолжал я, – как много людей, обладая такой шикарной недвижимостью, винокурнями, плодородными землями, садами, не имеют за душой даже ломаного гроша. Держу пари, если вас раздеть догола, я найду кошелек, о котором вы позабыли, упрятав его в укромном местечке, просто так, для безопасности. Я понимаю вас, надо быть осторожным в наши дни, когда вокруг замка бродят столько злых разбойников, которые и сюда словно домой заходят и едят за одним столом. Это же вынужденная мера? Я не виню вас за то, что припрятали от меня свои богатства. Только дело в том, что обысками у нас тут занимается один мой хороший друг, а он очень терпеливый в своем деле. Наверно, это из-за того, что он не приемлет несправедливость. Вот только методы у него несколько особенные. Может, из-за того, что вчера твой Гийом убил его старого товарища, он все сделает быстро. А может, и нет. Он считает, что в аду есть отдельная сковорода для поджаривания лжецов, и если обнаружит, что ему солгали, считает себя вправе отправить грешника прямиком по указанному адресу. Я ему как-то предлагал подумать об утюге на пузо, и он нашел это занятным.

– Проклятье! – выругался граф. – Ты напоминаешь меня в молодости. Чтоб я сдох! Все повторяется, все. – Граф сделал еще один глоток, приподнялся над подушкой и поставил чашку на столик. – Насколько я понял, будет лучше, если я все расскажу, прежде чем появится этот ваш друг. Не будем отвлекать его по пустякам, правда? Это не улучшит ни моего, ни его настроения. Слушайте. Уже два года подряд я не получаю ни единого су со своих винокурен, а четыре замка из пяти уже не принадлежат мне. Это расплата за полвека безделья. Старое, хоть еще и скрипит, но уже не может служить, а новое слишком дорогое. Из года в год я ждал, когда у нас все успокоится, но с каждым сезоном становилось все хуже и хуже. Оттуда и эти векселя. Можете перерыть весь замок и распять меня на его воротах. Золота нет.

– В таком случае, – равнодушно сказал я, – нам не удалось достигнуть компромисса.

– Погодите! – со стоном крикнул граф. – Наверняка найдется другой выход.

– Если только вы отпишете свой последний замок Полине, – и слегка задумавшись, произнес: – В приданое, например.

– Я согласен, – скрипя зубами, проговорил граф. – Зовите нотариуса. Жаль, что этот крючкотвор не уехал поутру в Сен-Брие.

– Это не все. Вы напишете несколько писем и подпишете несколько листов.

– Куда ж я денусь. Только любой префект поймет, что я не мог отписать родовой замок дочери при живом сыне. А Александр сейчас далеко, и вам его не достать.

– Я не собираюсь трогать вашего сына, граф. Пусть и дальше продолжает службу у герцога