Средство против шарлатана - [6]

Во дворе снова стало тихо. Исаак поднялся с постели, открыл дверь и сделал глубокий вдох. Невзирая на вечную тьму, в которой он теперь жил, Исаак знал, что солнце уже давно рассеяло утреннюю дымку, а прохлада скоро уступит место очередному жаркому дню. Он ощущал запах тумана, приближающейся жары и лучей палящего солнца, прежде чем другие люди могли их увидеть или почувствовать. Не успел Исаак приступить к неторопливому умыванию холодной водой, как услышал скрип ворот и голос Юдифи, суетившейся вокруг юного Саломо, сына банкира Видала.

Исаак нанял Саломо дес Местре на три месяца для обучения своего тринадцатилетнего ученика Юсуфа. Он встретил мальчика-мавра в начале лета, когда голодный сирота вывел слепого лекаря из гущи взбунтовавшей толпы. Отец Юсуфа был послом эмира Гранады Абу Хаджадж Юсуфа; он погиб за пять лет до этого в одной из гражданских войн между доном Педро и его братом Фернандо. С помощью Исаака покровителем Юсуфа стал дон Педро, король Арагона.

Юсуф не только был умен, но и получил в детстве прекрасное образование. Он научился читать и писать на арабском, прежде чем судьбе было угодно превратить его в беспризорника, защитой которому служила лишь его смекалка, и он с радостью впитывал все знания, которые мог получить в этом новом для него мире. Но слепец не может обучить мальчика латинскому письму и азам грамматики латинского языка, на котором была написана большая часть богатого собрания врачебных текстов. Как только мальчик научится читать вслух, они будут работать вместе, но пока ему нужен зрячий учитель.

Юный Саломо сам был почти мальчишкой.

— Как тебе нравится твой новый учитель? — спросил Исаак через несколько дней после начала уроков.

— Хороший, — ответил Юсуф, умудренный опытом мальчик тринадцати лет. — Очень обходительный молодой человек, господин, и кажется, очень начитанный. Но он ничего не знает о мире. По-моему, он влюблен в госпожу Рахиль, — невинно добавил он.

— Правда? — переспросил Исаак. — И она тоже?

— Не думаю. По-моему, он слишком молод, чтобы ей понравиться. Мне ничего неизвестно, господин, — поспешил добавить Юсуф. — Она ничего не говорила ни мне, ни ему. Я могу только судить об этом по ее взгляду. Она всегда закрывает лицо накидкой, когда он поблизости.

Вновь воцарившуюся тишину нарушали лишь взмахи метлы Ибрахима, медленно подметающего двор.

Исаак прочел утреннюю молитву и вышел из дома.

— Сейчас слишком прохладно, чтобы завтракать во дворе, Исаак? — спросила жена, которая все время была поблизости. — Если пожелаешь, мы можем поставить стол у очага.

— Дорогая моя Юдифь, — с удивленным видом ответил Исаак, — больны мои пациенты, а не я. Здесь очень приятно, и ты сама скоро начнешь жаловаться на жару. И потом я уже слышу, как приближается наша прекрасная Наоми с таким блюдом, от которого и у мертвеца бы разыгрался аппетит. Вчера ночью у меня было много работы, и я очень проголодался. Давайте есть. — Наоми поставила пышущее жаром блюдо с рисом и овощами на стол, где их уже ждали привычные тарелки и миски с сыром, фруктами и мягким хлебом.

— Вы поздно вернулись? — спросила Юдифь. — Рахиль еще спит.

Этот вопрос был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Прежде всего Юдифь очень раздражали люди, зовущие врачей среди ночи. Пусть бы молились и терпеливо ждали восхода солнца, прежде чем посылать за ее мужем. И потом ей казалось, что их семнадцатилетней дочери было бы лучше скорее выйти замуж и прекратить сопровождать отца в любое время суток. Юдифь хотела быть уверенной, что они действительно вернулись поздно и что Рахиль не злоупотребляет своим положением, чтобы все утро пролежать в постели.

Все это Исаак знал не хуже, чем то, какая настойка нужна для лечения головной боли.

— Да, было очень поздно, — ответил он. — Неудивительно, что она еще спит. Но, по-моему, маленький сын Аструха идет на поправку. Хорошо, что они меня позвали,

— И меня, папа, — прибавила Рахиль. — Доброе утро, мама. — Она поцеловала мать в щеку. — Я слишком проголодалась, чтобы проспать все утро, — заметила Рахиль, давая родителям понять, что слышала их разговор, и потянулась за миской с рисом.

Не успело семейство приступить к завтраку, как в ворота застучали.

— Я открою, — сказал Исаак.

— Ни в коем случае, — перебила Юдифь. — Кто бы там ни был, он может подождать. Ты спокойно закончишь завтрак, прежде чем отправляться по делам. Ибрахим отопрет. Если это так важно, он нам сообщит.

Очевидно, дело было неотложное. Во двор ворвался пекарь Моссе, бормоча изысканные и неразборчивые извинения.

— Прошу прощения, господин Исаак, госпожа Юдифь и госпожа Рахиль, за то, что помешал вашему завтраку. Конечно, вас вчера задержали допоздна. Знаю, так бывает. Я бы не стал беспокоить вас, если бы не был так встревожен, господин. Моя жена сходит с ума от горя, поэтому я сказал ей: «Пойду, потолкую с лекарем, дорогая Эсфирь, он знает, что делать». Только мятный чай и больше ничего, а на этом ведь долго не протянешь, верно?

— Моссе, друг мой, — обратился к нему Исаак. — Кто болен?

— Аарон, господин Исаак. И он…

— Расскажи мне, что именно произошло сегодня утром и почему твоя жена так забеспокоилась.