Средний возраст - [168]

— Ничего страшного, — возразил Хоу Жуй, — она просто разволновалась, перенервничала. Я позвонил на завод и попросил для нее отгул, сказал, что она нездорова. Выспится, отдохнет как следует — и придет в себя!

— А по-моему, дело не такое простое, — еще более серьезным тоном заявил младший брат. — Раз это болезнь, ее надо лечить, а не убаюкивать себя словами. Упустим время, начнутся осложнения — кто будет виноват?

Бай Шуфэнь достала градусник и поднесла его поближе к неоновой лампе:

— Тридцать шесть и восемь, жара нет!

— А при такой болезни и не должно быть жара, — сказал Хоу Юн, обращаясь к брату; он еще не забыл недавней ссоры с невесткой и не глядел в ее сторону. — Только болезни без температуры иной раз самые опасные!

— Ладно, пусть поспит ночь, а завтра отведем ее в больницу «Милосердие»…

— Нет, в «Милосердие» не стоит обращаться! И в Пекинский госпиталь не стоит, и в «Согласие» тоже!

Хоу Жуй и Бай Шуфэнь не могли понять, чего он хочет: сам предложил обратиться в больницу, а теперь возражает против трех самых известных и расположенных недалеко от их дома лечебниц.

— Такую болезнь, как у Ин, надо лечить в больнице у ворот Аньдин! — наконец произнес решающие слова Хоу Юн. — А там принимают независимо от того, есть температура или нет.

Матери показалось, что ее ударили молотом по голове. Больница у ворот Аньдин? Но ведь все знают, что она для психических. Стоит девице зайти в эту больницу, то будь она первой красавицей — все равно уж не найдет жениха. Даже если ничего не обнаружат!

Слова «больница у ворот Аньдин» заставили вздрогнуть и Хоу Жуя. В то мгновение, когда он увидел сестру, забившуюся под стол, у него и самого мелькнула мысль: а не рехнулась ли она? Однако позже, по трезвом размышлении, он решил, что у Хоу Ин просто нервный приступ. Но не является ли он первой стадией душевной болезни?..

Бай Шуфэнь заговорила спокойно и твердо, глядя прямо в глаза Хоу Юну:

— Нет, мы не будем туда обращаться. Нельзя портить девушке жизнь из-за необоснованного подозрения.

— Ты не из семьи Хоу, не тебе решать наши семейные дела! — отрезал деверь, тоже не отводя глаз. Он почувствовал, что его сердце уже стало твердым, как булыжник.

Слова Хоу Юна больно задели самолюбие Бай Шуфэнь. В самом деле, чего ради она лезет в дела семьи Хоу? Почему она мешает родным свезти Хоу Ин в больницу — ведь у нее действительно не все в порядке с нервами? Обиженная, она ушла в дальнюю комнату. Дочь сладко спала, раскинувшись на кровати. Шуфэнь легла рядом и обняла Линьлан. Фамилия у дочери, как и у нее, Бай — может, хотя бы ее дела она имеет право решать, если все остальное ее не касается? При этой мысли ей стало совсем грустно, на глазах выступили слезы.

И в это самое время внезапно пробудилась Хоу Ин. Она приподнялась и устремила вдаль взгляд полуоткрытых глаз, между тем как с ее губ слетали отрывочные фразы:

— А ты не уходи, не уходи… Я боюсь, боюсь.

Этот поворот событий переполошил мать и старшего брата. Они подумали, что предложение Хоу Юна было не лишено резона. К тому же он говорил так серьезно, внушительно, настойчиво… Так ведь он же не чужой человек, он приходится братом бедняжке Ин!

Решение было принято: Ин надо везти в больницу у ворот Аньдин. Хоу Юн вызвался пойти к Эрчжуану и вызвать по телефону такси.

Но как только Хоу Юн вышел из дверей и в кромешной тьме зашагал к комнате Эрчжуана, сердце его вдруг размягчилось. Сестра действительно лишилась рассудка! Только сейчас до него дошел весь ужас случившегося. Но ведь он вовсе не хотел этого! Он вспомнил рассказ родных о том, как сестра забилась под стол. Подняв голову, он увидел небо, сжатое тесными рядами кровель. Почему бы не считать, что мы все находимся под большим столом — небосводом? Интересно, каким напитком стал бы он торговать под таким «столом» и сколько конфетных оберток просил бы за стакан… Почему так быстро проходит молодость человека: сверкнет — и скроется? И почему, повзрослев, человек начинает заботиться только о еде и одежде, квартире и обстановке? Почему почти никто не хочет оставаться там, где трудно, а стремится туда, где легче? А если и возникает желание остаться там, где это нужно родине, оно быстро пропадает при столкновении с людьми типа Гэ Юханя, которые наслаждаются неправедно добытым добром. А раз желание пропало, человек сплошь и рядом присоединяется к таким, как Гэ Юхань, начинает гоняться за мелкими выгодами, и ему уже трудно выбраться из тины мещанства. Но почему трудно выбраться, если ты сам осознаешь, что выгоды, за которыми ты гоняешься, мелки и ничтожны? И почему многие вокруг — не отдельные люди, а именно многие — начинают презирать тебя, если ты все-таки выбираешься на поверхность? Когда сформировалась такая жизненная позиция? Отчего, наконец, все видят, что такое отношение к жизни существует, но никто не хочет, не смеет сказать об этом вслух? Даже такой честнейший человек, как Цай Боду, в своих пьесах говорит об этом лишь вскользь, мимоходом…

От дверей Хоу до комнаты Эрчжуана было не больше тридцати шагов. Но каждый шаг давался Хоу Юну с таким трудом, возникало столько трудных, противоречивых мыслей…