Средний возраст - [146]

— Все еще не устроилась, — на оживленном лице Цая появилась тень беспокойства, — у нас поблизости есть несколни не берько заводов, которые подходят ей по профилю, но это государственные предприятия, оут рабочих из кооперативных мастерских.

— Скажи, что она твоя жена, вот и дело в шляпе! — посоветовал Хоу Юн.

— Боюсь, что кадровики с завода не знают твоей пьесы, — сказал Хоу Жуй, — да и твое громкое имя в этих делах все равно не поможет.

— Разумеется, — согласился Цай. — Мне не помогут даже все персонажи моих пьес, — со смехом добавил он.

— Может быть, обратиться за помощью к Гэ Юханю, у него большие связи! — предложил Хоу Юн.

— Да, Гэ — загадка века. Помнишь, в университете он был самый слабый студент, еле-еле тянул… а теперь устроился лучше всех. Таинствен, как сфинкс. Откуда у него столько нужных знакомств, каким капиталом он располагает? — проговорил Хоу Жуй.

— Случается так, — неторопливо начал Цай Боду, — что наглость и есть капитал. Во время «культурной революции» один тип из нашей театральной труппы нажил бешеные деньги. Вот как это произошло. За душой у него не было ни гроша, но однажды его осенила мысль объявить о создании «Редакционно-издательской комиссии по опубликованию пятого тома избранных сочинений Мао Цзэдуна». Начал он с того, что позвонил на склад сообщить эту «исключительно важную радостную весть», после чего поинтересовался: «Сколько экземпляров заказать для вас?» «Сколько стоит том?» — спросили у него. «Денег не надо, выделите две тонны бумаги, и будем в расчете». Так он получил бумагу. Потом он позвонил в типографию и тоже сказал: «Денег не надо, помогите напечатать». Затем в переплетную, где состоялся аналогичный разговор. Последний звонок был в среднюю школу, он связался со штабом хунвэйбинов. «Имеется партия красной драгоценной книги, если поможете продать по цене один юань, бесплатно получите пятьсот экземпляров». Так, и пальцем не шевельнув, он напечатал, сброшюровал и реализовал книги. На склад, типографию и переплетную он выделил по тысяче экземпляров, хунвэйбинам — пятьсот, все были очень довольны, а он получил прямо в руки всю выручку после распродажи. Текст книги был составлен из материалов, печатавшихся в выпусках цзаофаней, кое-что было взято наобум и не имело никакого отношения к Мао Цзэдуну… однако хватились только после того, как заметили, что он каждый день тащит домой целые окорока, полные корзины с консервами. Это показалось подозрительным, и его вывели на чистую воду. Вот, видите, какое дельце можно провернуть, не имея и фэня в кармане, когда кругом царят беззаконие и невежество!

— Здорово! — едва дослушав, вскричал Хоу Юн. — Здорово ты, брат Цай, разбираешься в жизни нашего общества! Странно только, что, видя насквозь все ходы и выходы, ты в своих собственных делах хуже малого ребенка!

Цай Боду и Хоу Жуй, переглянувшись, рассмеялись.

— Человек должен быть благородным и справедливым! Я, конечно, не думаю, что Гэ, как тот, о ком я рассказывал, свернул на путь преступлений, но ведь и жить как он — все время ловча, мошенничая, поступаясь чувством собственного достоинства ради каких-то материальных выгод, — ведь жить так тоже не имеет смысла!

Хоу Юн непроизвольно несколько раз одобрительно кивнул головой. После разговора с Цай Боду на душе у него всегда становилось светлее и тише, суета жизни отодвигалась далеко в сторону. Если бы вокруг все люди были подобны Цаю! Если бы на заводе в Шаньси работали такие, как Цай, разве стал бы он лезть из кожи вон, чтобы переехать в каморку в Пекине?

Отвлекшись на минуту и уйдя в свои мысли, Хоу Юн не заметил, как за столом разговор перешел на другую тему.

— …как, еще не решен? — спрашивал Цай.

— Нет еще, — вздохнув, отвечал Хоу Жуй. — Ей скоро двадцать семь, тянуть больше нельзя.

— У тебя широкий круг знакомств, — вступил в разговор Хоу Юн, — не мог бы ты познакомить ее с кем-нибудь из мира искусства?

— Я как раз с этим и пришел к вам сегодня.

При этих словах братья подались вперед, нетерпеливо ожидая, что он скажет дальше.

Но в этот момент в комнату с блюдом жареного лущеного арахиса вошла мать. Цай встал поздороваться с ней.

— Ого, да вы теперь в чести! — расплылась она в улыбке. — У моей сватьи в доме многие из этих, что с красными петлицами на воротниках и кокардами на фуражках, часто говорят про вас, совсем как когда-то про Мэй Ланьфана[80]. Прошу вас, разделите с нами наш скромный ужин, выпейте с братьями по рюмочке!

— Спасибо, тетушка Хоу, я, право, уже поел.

— Нет, раз просят, отведайте хоть немного, уважьте нас.

— Ма, — не выдержал Хоу Юн, — брат Цай пришел, чтобы познакомить Ин с женихом.

— Правда? — Для матери этот вопрос был не безделица. Ей показалось, что комната озарилась светом, в голове пронеслось: ну, видно, ей так на роду написано. Наконец счастье улыбнется и ее Ин, из-за которой именно сегодня в семье вспыхнула ссора!

— Кого вы ей сватаете? — с нетерпением обратилась она к Цаю, присев на стул и не выпуская из рук блюда.

— Редактора одного издательства.

— Что это за специальность? — разволновавшись, не поняла она.

— Вроде преподавателя или профессора университета, это работник культуры, он редактирует книги, — пояснил Хоу Жуй.