Средневековый Восток - [35]

Власти попытались было предупредить восстание, которое вследствие этого началось преждевременно, и это сказалось на его ходе и результатах. Первые успехи восставших оказались недолгими, и в конечном счете они потерпели поражение. Однако это оказалось пирровой победой для Хань: в ходе подавления рассеявшихся по стране мятежников и во всей последовавшей за этим политической борьбе имперская администрация и двор перестали играть хоть сколько-нибудь значимую роль, а на первый план выдвинулись военачальники, опиравшиеся на сильные дома. Можно считать, что с этого момента — с конца II века — ведущей силой в политической жизни Китая на несколько веков стали военные.

Эпоха Троецарствия (220–280) и империя Цзинь

Конец II и начало III века прошли в Китае под знаком внутриполитических междоусобиц. Один из наиболее удачливых полководцев, знаменитый Цао Цао, господствовал на севере, в бассейне Хуанхэ, где в 220 году его сын Цао Лэй провозгласил себя правителем государства Вэй. Другой полководец, Лю Бэй, претендовавший на родство с правящим домом Хань, вскоре объявил себя правителем юго-западной части страны Шу. Третий, Сунь Цюань, стал правителем юго-восточной части Китая, царства У. Возник феномен Троецарствия, короткая история которого овеяна в китайской традиции ореолом рыцарского романтизма — достаточно напомнить об одноименном романе, написанном тысячелетие спустя и красочно, в героических тонах повествующем о событиях III века.

К этому времени страна, разоренная долгими десятилетиями восстаний и междоусобиц, безвластия и насилия, уже забыла о спокойной жизни. Даже в землепользовании едва ли не главной формой стали так называемые военные дворы (в царстве Вэй, по некоторым данным, они составляли до 80 процентов податного населения) и военные поселения. В военные дружины превратились и клиенты сильных домов — да и как иначе можно было защитить себя и свое имущество в смутное время? Все это возродило в среде китайской образованной части населения феномен рыцарского романтизма, столь характерный в свое время для периода Чуньцю, в VII–VI веках до н. э. и прославленный в историографической конфуцианской традиции. Идеи верности и преданности патрону до гроба, культ рыцарской этики и аристократизма, боевое братство и спаянность единомышленников-друзей стали в суровых условиях первоосновой реального бытия, но структура китайского общества осталась прежней. Причиной этого было давно уже устоявшееся конфуцианское отношение к миру и обществу и соответствующим образом ориентированные политические институты.

В традиционном китайском обществе статус военного не был почетен. Существовала поговорка: «Из хорошего металла не делают гвоздей, хороший человек не идет в солдаты». В отличие от других восточных обществ, от Турции до Японии, включая арабов, индийцев и многих других с их джагирдарами, тимариотами, самураями и т. п., китайцы никогда не ценили воинов-профессионалов. Их армия обычно набиралась из деклассированных элементов (откуда и приведенная выше поговорка) и возглавлялась малообразованными в конфуцианском смысле и потому не очень уважаемыми обществом военачальниками. Только в те годы, когда военная функция оказывалась ведущей, ситуация менялась. Но как только нужда в большой армии исчезала, все возвращалось на круги своя.

И наоборот, в Китае всегда, даже в периоды смут и усобиц, высоким социальным статусом и соответствующим престижем пользовались грамотные и образованные конфуцианцы — знатоки истории и ценители поэзии, люди мудрые и ученые, хорошо знакомые с тонкостями нормативной этики и пышного, детально разработанного китайского церемониала. Собственно, речь идет о том самом слое служивых ши, который сформировался еще в Чуньцю и из которого вышли мудрецы, министры и реформаторы Древнего Китая. Постепенная концентрация представителей этого слоя в бюрократическом чиновничестве и сильных домах привели к появлению нового качества, то есть к превращению древних служивых ши в тип духовной элиты страны, чье поведение и чьи идеи призваны отражать и формулировать общественное мнение, причем обычно в его самой бескомпромиссной и теоретически рафинированной форме (так называемая чистая критика). Таким образом, вырабатывался жесткий стереотип, носителями которого были аристократы конфуцианского духа и который с честью выдержал испытание временем, содействуя каждый раз возрождению конфуцианской китайской империи.

Краткий период Троецарствия, приведший к образованию двух самостоятельных государств на слабо освоенном до того юге Китая, способствовал его освоению. Далеко не случайно именно в южных царствах, особенно в лесных и горных районах Шу, военная доблесть полководцев Чжугэ Ляна или Гуань Юя (впоследствии обожествленного) имела особый смысл. Что касается внутриполитических событий, то наиболее драматический характер они имели в Северном Вэй, где потомки Цао Цао уже к середине III века утратили власть. В 265 году она перешла к могущественному клану полководца Сыма Яня, который основал здесь новую династию Цзинь и в 280 году подчинил себе Шу и У, объединив под властью Цзинь весь Китай, правда, лишь на несколько десятилетий.