Средневековые процессы о ведьмах - [43]

С нашей современной точки зрения, нельзя не видеть, как в сущности робок и слаб этот протест Таннера. Но для своего времени и это было слишком смелою ересью, и Таннер за свои рассуждения о колдовстве навлек на себя преследование по обвинению в колдовстве и сношениях с дьяволом. Когда он умер, он лишен был погребения по христианскому обряду, что в то время считалось не лучшим, чем быть заживо погребенным.

В 1631 г. в протестантском городке Rinteln появилась анонимная книга под заглавием: «Cautio criminalis seu de processibus contra sagas liber», которая по силе и горячности протеста превосходила все, что до тех пор было высказано в защиту невинных жертв преследования. В короткое время она разошлась в нескольких изданиях и произвела поражающее впечатление. Имя автора стало известно только спустя долгое время после его смерти. Это был Фридрих фон Шпе, красноречивые и горячие слова которого мы уже выше цитировали. Шпе родился в 1591 г. и 19 лет от роду вступил в орден иезуитов, где он выделился своими знаниями и ревностью и был в 1627 г. назначен духовником в Бамберге и Вюрцбурге, с обязанностью приготовлять к смерти и провожать на костер в качестве исповедника несчастных женщин, осужденных на смерть за колдовство. Это была эпоха наибольшего расцвета преследования и в особенности в этих двух католических городах. Шпе был очевидцем многих казней, и ему, как исповеднику, пришлось выслушать много исповедей несчастных обвиненных, быть свидетелем ужасных сцен преследования и видеть всю массу горя, страданий и мучений, которые распространяло повсюду страшное чудовище преследования с его процессами, пытками, кострами… Посещая несчастных в тюрьме, присутствуя на истязании их во время пыток и сопровождая их на костер, Шпе предавался тяжелым, печальным размышлениям об ужасном пролитии невинной крови, и благородная душа его изнывала под гнетом сострадания к несчастным жертвам инквизиторской жестокости. Один из его друзей Johann Philip von Schonborn рассказывает про него, что он еще в молодом возрасте поседел, и на вопрос о причине Шпе ответил ему, что это пришло ему от ведьм, которых он сопровождает на костер, и от их признаний при исповеди, из которых он убедился, что все они невинные и что их невинно пролитая кровь вопиет к Богу.

Шпе не решается восстать против самого принципа преследования ведьм и не отрицает существования дьявола и необходимости преследования ведьм. «Cautio criminalis» изложено в виде вопросов или «dubia», на которые Шпе дает ответы. На первый вопрос: существуют ли ведьмы? — Шпе отвечает утвердительно. В третьем вопросе Шпе спрашивает, каково преступление ведьм, — и отвечает: «огромнейшее, весьма тяжкое и жестокое, так как в нем совмещаются обстоятельства следующих величайших преступлений: отступничества, ереси, святотатства, богохульства, человекоубийства, часто противоестественного совокупления с дьяволом и ненависти к Богу; ужаснее всего этого не может быть».

Таким образом, Шпе вполне разделяет веру в дьявола и ведьм и считает преступления колдовства крайне тяжкими, заслуживающими самого строгого наказания. Но он доказывает несправедливость и абсурдность системы улик и вынужденных под пыткой признаний и дает яркую картину жестокостей, которых он был свидетелем. В особенности он нападает на пытки, которые, по его мнению, порождают гибель невинных, так как обвиняемые, чтобы избавиться от мучений, высказывают многое такое, чего они совсем не знают. Он упрекает современников, что они более жестоки, чем язычники, и что Христова вера не сделала их более мягкими и гуманными.

Главное достоинство книги Шпе, которому она обязана своим громадным значением и долго сохранившеюся популярностью автора ее, — это глубокое гуманное чувство, которое разлито по всей книге и которое пробивается живыми, горячими тирадами. Нам пришлось уже выше цитировать горячие слова этого гуманного заступника за несчастных женщин, которых суеверие и жестокость обрекали на смерть. В них вылилось непосредственное чувство свидетеля бесчисленных жестокостей, выразился протест наболевшей души, возмущенной этими жестокостями и полной сострадания к несчастным жертвам инквизиторского суда. Книга Шпе говорила сердцу читателей, обращалась к чувству человечности, и поэтому она имела гораздо большее влияние на общество, чем сочинения предшественников Шпе вроде Таннера, которые с академическим спокойствием разбирали отрицательные стороны судопроизведенных порядков в процессах о ведьмах и предлагали заменить их более усовершенствованными порядками. Хотя и книга Шпе не оказала прямого влияния на прекращение процессов, которые еще долго продолжались во всей Европе, но она вызвала в обществе скептическое отношение к этим процессам и образовала сильную брешь в здании демонологии.

Вейер, Таннер, Шпе и их последователи принадлежали к переходному времени. Они еще стояли на почве верования в дьявола и колдовства и не могли еще отрешиться от этого верования, слишком сильно господствовавшего над умами их современников, как принцип миросозерцания. Не отрицая самого принципа, они только восставали против крайностей преследования колдовства, против жестокостей в процессах о ведьмах. Но семя скептицизма, брошенное ими в общество, продолжало глухо расти, и к концу XVII ст. появились новые борцы против суеверия века, имевшие смелость посягать на самый принцип суеверия колдовства.