Средневековые процессы о ведьмах - [10]

Первоначально процессы по делам о колдовстве велись исключительно духовными судами, но затем по мере ослабления духовной власти, в особенности в протестантских странах, эти процессы всецело перешли в ведение светских судов. Большею же частью, так как в процессах иногда возбуждались теологические вопросы и ввиду особенной трудности и сложности их, требовавшей нередко специального знания сущности колдовства, — суды были смешанные, наполовину из инквизиторов, наполовину из светских судей. Часто для этих процессов назначался особый трибунал со специальным составом судей, так называемых «комиссаров ведьм» (Hexenkommissare). Были также специальные комитеты ведьм (Hexenausschusse), которые обязаны были повсюду выслеживать ведьм и доносить. Так как членам этих комитетов полагалась значительная доля из конфискованного имущества осужденных, то они, разумеется, старались повсюду находить ведьм.

По общему правилу судопроизводства преступления делились на обыкновенные и исключительные, crimina ordinaria и crimina excepta. К последним относились такие преступления, как оскорбление величества, измена, ересь и др.; для этих crimina excepta суд имел особые полномочия и не был связан обыкновенными формами судопроизводства; даже напротив, он должен был, смотря по надобности, переходить границы установленного законом порядка: in his ordo est, ordinem поп servare.

Но колдовство считалось исключительным даже среди crimina excepta, потому что это — преступление особенное: оно совершается секретно, скрывается во тьме, покровительствуемое темными силами, и сам дьявол помогает ведьме, научая ее отрицать свою вину и лгать на суд, закаляя ее против мучений пытки, ослепляя судей, затемняя память свидетелей, утомляя палачей и т. д.[4] Поэтому судье в этих делах приходится встречать всякие трудности, каких нет в других процессах: ему приходится в течение всего процесса выдерживать постоянную непрерывную борьбу с дьяволом, и, чтобы его перехитрить и одолеть, нужно иметь особые средства и принимать исключительные меры.

Ввиду этого для процессов о ведьмах были выработаны специальные судопроизводственные формы, более строгие и во многих отношениях отличающиеся от обыкновенного порядка судопроизводства по уголовным делам.

По древнему немецкому праву, для возбуждения преследования по обвинению в каком-либо преступлении требовалось, чтобы обвинитель становился лицом к лицу с обвиняемым, доказывая свое обвинение, или чтобы несколько достойных доверия граждан под присягой подтвердили достоверность фактов, послуживших к обвинению. Также по каноническому праву обвинение основывалось на inscriptio правоспособного обвинителя, причем процесс не должен был выходить за пределы обвинительных пунктов обвинителя. Затем признание подсудимого имело цену только тогда, когда оно было добровольное, и никоим образом не должно было применяться насилие для исторжения признания. Эти первоначальные ступени церковного судопроизводства были уже в XIII ст. радикально изменены по отношению к преступлениям ереси, а впоследствии еще более изменены по отношению к преступлениям колдовства — потому что папство понимало, что при соблюдении обыкновенных форм судопроизводства, при объективных доказательствах, при добровольном признании преследование еретиков и ведьм оказывается невозможным. Поэтому папство установило для этих процессов другие начала. Для возбуждения обвинения в колдовстве достаточно было одного подозрения, основанного на народной молве, на каких-либо слухах, на самых отдаленных догадках по внешнему виду ведьмы, по случайным ее поступкам и т. д. Объективных доказательств не требовалось. Достаточно было одного предположения о виновности. Упомянутый уже нами известный юрист Карпцов говорит: «При обвинении в колдовстве, ввиду того, что эта преступления крайне важны и опасны, должны считать достаточным к применению пытки всякую примету и всякое подозрение, потому что эти преступления совершаются втайне и не всегда оставляют после себя следы. По этим вредным и отвратительным преступлениям, при которых нахождение доказательств очень трудно и которые совершаются таинственными путями, так что из тысячи преступников только один может быть судим и подвергнут каре, какую он заслуживает, — совершенно ненужно сообразовываться боязливо и добросовестно с установленными правилами судопроизводства. Достаточно для доказательства виновности, если имеется одно подозрение. На основании доноса и подозрения может быть сделано заключение о действительной виновности; более точных доказательств не требуется для уверенности судей»… Другой юрист, проф. в Инсбруке, Christoph Frolich von Frolichsburg, которого называют австрийским Карпцовым, говорит: «Так как преступление колдовства одно из самых ужасных деяний, даже среди crimina excepta, и такого рода, что трудно их доказать, то для возбуждения преследования против обвиняемых и для применения пыток должно считаться достаточным основанием «самое легчайшее указание» их виновности. В особенности вполне достаточным основанием может служить народная молва; другими указаниями виновности могут также служить: если данное лицо происходит от родителей, осужденных за колдовство, если кто-нибудь смотрит исподлобья и не может смотреть прямо в глаза, если имеет на теле какие-нибудь подозрительные знаки и т. д.»