Средневековые города Бельгии - [27]
Балдуин II, подобно Ренье Длинношеему, был гораздо больше, чем простым графом. Возможно, что он принял уже титул маркграфа, которым продолжали пользоваться его преемники до начала XII в.[109] Он распространил свою власть почти на все земли, завоеванные франками во времена Хлогиона, т. е. на области Куртрэ, Турнэ, Артуа (в течение нескольких лет), Тернуа и Булонь, которые, хотя и сохранили своих особых графов, но были подчинены его власти[110]. Фландрия стала при нем граничить с Вермандуа и Нормандией. Ему принадлежала значительная часть морского побережья между Звином и Соммой. Со времени его царствования датируют также первые политические взаимоотношения между Фландрией и Англией: он женился на англосаксонской принцессе, дочери Альфреда Великого.
Балдуин I и Балдуин II подготовили почву, на которой со времени Арнульфа Старого развертывалась история Фландрии. Более удачливые, чем Ренье Длинношеий и Гизельберт, они оставили после себя долговечное творение: созданное ими княжество является единственным из крупных французских феодальных владений, которое французской короне никогда не удалось поглотить.
Глава третья
Империя, церковь и феодализм в Нидерландах в X и XI веках
После многих перемен, имевших место в каролингскую эпоху, равновесие между обеими территориальными группами, разделяемыми течением Шельды, было окончательно установлено. Расположенные вправо от нее земли составили часть Германской империи, между тем как лежавшие налево — отошли к Франции. Таким образом, если их рассматривать с точки зрения публичного права, то они кажутся сначала совершенно чуждыми друг другу, и лишь очень медленно, под влиянием хода политических событий и экономических причин, они постепенно сблизились друг с другом и в конце концов в XV веке объединились под скипетром бургундской династии. Действительно, история Бельгии в Средние века — это история части Германии и части Франции, которым удалось, сомкнувшись друг с другом, образовать новое государство между обеими крупными державами, от которых они отделились. Но нетрудно понять, что история этого государства, не может не быть связанной с историей Франции и Германии. Наоборот, она постоянно переплетается с ними; только через них она получила значение и именно в силу этого приобрела, если можно так выразиться, европейский характер. Не было ни одной крупной политической перемены, или какого-либо значительного идеологического движения между Эльбой и Пиренеями, которые не отразились бы на Нидерландах. Судьба феодальных династий Фландрии и Лотарингии всегда зависела от судеб их сюзеренов, и легко заметить, что в ответ на всякую перемену у последних происходило соответствующее изменение У первых. Почти полнейшая независимость, которой фландрские графы пользовались до XII века, объяснялась слабостью французского королевства в это время, — подобно тому, как могущество германских императоров в этот же период послужило причиной того, что лотарингские князья так медленно добились своей независимости.
Победа при Андернахе открыла новый период в истории Лотарингии. Она позволила Оттону I изъять эту страну из-под власти мятежной династии, созданной Ренье Длинношеим. Наученный последними событиями, император понял, что обладание герцогством будет ему обеспечено только в том случае, если он очистит его от тех национальных князей, которые использовали всякий благоприятный случай для того, чтобы поднимать восстания и не стеснялись прибегать к иностранной помощи против своего сюзерена, как только дело касалось их честолюбивых замыслов. Чтобы покончить с этой постоянно возобновлявшейся опасностью, чтобы защитить западную границу Германии от притязаний французских Каролингов, которые, чувствуя, что в бассейне Сены почва уходит у них из-под ног, пытались более настойчиво, чем когда-либо, стать хозяевами Лотарингии, необходимо было лишить эти области, расположенные на левом берегу Рейна, их относительной независимости и сделать их прочным оплотом против Франции[111].
Первые же шаги Отгона ясно свидетельствовали о том, что именно таковы были руководившие им соображения. Он доверил графу Оттону, сыну Рикуина Верденского, воспитание Генриха, младшего сына Гизельберта, который, впрочем, лишь на несколько лет пережил своего отца[112], что касается герцогского титула, то он был отдан родному брату короля — Генриху, будущему герцогу Баварскому. Но Генрих, бесспорно, не обладал нужными качествами для управления страной, еще не оправившейся от последних восстаний. Первые же шаги его были неудачны, и после восстания (940 г.)[113]. У его пришлось заменить графом Отгоном, которого вскоре сменил Конрад Рыжий (944 г.), находившийся в родстве благодаря своему браку с королевской семьей. Это был твердый и энергичный человек, своего рода военный наместник, и, ощутив на себе его крепкую руку, аристократия впервые почувствовала, что времена переменились. Он сделал Лотарингию германской провинцией и принудил к повиновению племянников Гизельберта
