Средневековье в юбке - [28]

Впрочем, бывали и исключения — когда очень сильно требовалось, девушек извлекали и из монастырей. Так, например, Мария Булонская (1136–1182), дочь английского короля Стефана Блуаского, воспитывалась в монастыре, была пострижена и даже стала там аббатисой. Но так вышло, что все ее родственники умерли, и она оказалась наследницей Булонского графства (по тем временам это было почти отдельное королевство). Поэтому знатный авантюрист Матье Эльзасский быстренько выкрал ее и женился. Несмотря на большой скандал, их брак продлился девять лет, и Матье вернул Марию в монастырь только после отлучения от церкви. Между прочим, несмотря на все это, а также на то, что брак был аннулирован, обе дочери Матье и Марии были признаны законными, и старшая из них унаследовала Булонь. И это было обычной практикой в Средние века при расторжении браков.

Сексуальная девственность

Важной частью идеологии девственности была сексуальность. Обет безбрачия не то чтобы давал женщинам свободу или контроль над своей половой жизнью, но все-таки предоставлял хоть какую-то альтернативу. В браке выбора не было — по всем законам женщина не имела права отказать мужу в сексе (он ей, кстати, тоже), а учитывая ненадежность контрацептивных средств, не могла контролировать свою фертильность. Короче, хотела она или нет, но приходилось выполнять супружеские обязанности и рожать. И единственным вариантом избежать этого был обет безбрачия.

Изображение Жанны д’Арк, Париж, Национальный архив

Однако идеология девственности в конечном счете давала всего лишь выбор из двух «несвобод». В позднеантичные времена экзальтированные христианские девы еще могли добиться какой-то возможности управлять своей жизнью. Идеи целомудрия еще не сложились в систему и не вписались в социальную структуру общества, поэтому девушки, которым удавалось вырваться из-под власти родителей и дать обет безбрачия, строили свою дальнейшую жизнь как сами считали правильным. Кто-то организовывал общины вместе с другими девственницами, кто-то становился отшельницами, а кто-то продолжал жить в городе, иногда и в семье, просто соблюдая христианские аскетические обеты. Но постепенно большинство путей было перекрыто, и в Средние века вариант, за редким исключением, остался только один — в монастырь. А там, как я уже писала, господствовала идея духовного брака девственниц-монахинь с Христом.

Легенда о Святой Урсуле

Надо признать, довольно скоро этот образ «духовного брака» приобрел, стараниями некоторых теологов, такую красивую форму, что стал очень привлекательным для девушек, особенно романтичных и склонных к экзальтации. В частности, Григорий Нисский очень красочно описал брак девственного духа с Богом как подлинный архетип такого брака, в котором Бог предпочтительнее всех остальных. Его текст пронизан скрытым эротизмом, и девственность у него выступает как духовная версия сексуальной любви. Более того, он не забыл и о том, что большинство женщин воспитывались в уверенности, что их главное предназначение — стать матерью. В его трактовке все девственницы, давшие обет целомудрия, становятся как бы отражениями Девы Марии, а значит — матерями Христа. Другие теологи от него не отставали и писали, что девственницы, посвятившие себя Богу, получают от него семя учения, как жены от мужей семя новой жизни.

Женщины, взращенные на таких идеях, тоже поддавались религиозно-эротической экзальтации — наиболее яркие описания божественных видений, пронизанные страстью и томлением, принадлежат именно монахиням. Это вполне понятно и даже естественно, потому что при таком подходе к религиозной девственности получалось, что женская сексуальность целомудренных монахинь и отшельниц предлагалась Богу в знак отречения от их земного женского предназначения. Тело девственницы принадлежало небесному жениху, так же как в обычной жизни тело жены принадлежало мужу. А поскольку в христианстве женщина и мужчина в браке были равны (в том, что касалось сексуальной жизни[17]), «Христовы невесты» чувствовали свое право на «небесного жениха» как на мужчину, и это очень заметно сказывалось на форме их общения с Богом.

Из книги Миллы Коскинен

«О ПРЕКРАСНЫХ ДАМАХ И БЛАГОРОДНЫХ РЫЦАРЯХ»

Письма цистерцианского аббата Эйлреда к своей сестре, ставшей отшельницей, почти пугают своей свирепой страстностью: «Пусть для алтаря твоего будет достаточно распятия со Спасителем нашим на нем, что будет постоянно напоминать тебе о его страданиях, которые ты должна прочувствовать. Его руки протянуты, чтобы заключить тебя в объятия, его обнаженная грудь напоит тебя молоком милосердия». Дальше — больше: «Его кровь превратится в вино, чтобы возрадовать тебя, вода — в молоко, чтобы напитать тебя. Раны на его теле, как убежище для тебя, в них ты можешь укрыться, как голубка, когда ты будешь целовать их одну за другой. Твои губы с его кровью на них будут как алый шелк, и слова, исходящие из них, сладки». Эротическое напряжение? Несомненно…

Одной из самых любопытных книг, когда-либо составленных английскими средневековыми отшельницами, смело можно считать Ancrene Riwle (или Ancrene Wisse). Мало того, что этот свод правил жизни для отшельниц написан на разговорном английском того времени (начало тринадцатого века), он еще и предлагает весьма оригинальную трактовку божественной любви.