Среди тайн и чудес - [42]

Вот, например, апельсин. Он имеет круглый вид, оранжевый цвет, кисло-сладкий приятный вкус, приятный запах. На ощупь он шероховат и кругл. Все это разные ощущения от апельсина, и все эти ощущения получаются у нас благодаря различным впечатлениям, которые стекаются в человеческий мозг: одни через глаза, другие через язык, третьи через нос, четвертые через руки, которые его ощупывают. Все эти впечатления благодаря устройству мозга соединяются и складываются между собой. Так и получается из них в мозгу восприятие того, что человек называет апельсином. Апельсин или какая угодно другая вещь — это не что иное, как полученные в разное время ощущения, соединившиеся в одно.[24]

Таким же самым способом складываются в человеческом мозгу и разные другие ощущения. И все, что человек знает, все его знания обо всем, что вокруг него, составлялись и составляются таким самым способом, и больше никаким. Каждую секунду разные впечатления, а значит, и разные ощущения текут в человеческий мозг настоящими потоками. Текут через глаза, через уши и через все другие органы чувств. Они могут складываться на миллионы миллионов разных ладов. Складываться и сохраняться. Великое множество их имеется в каждой человеческой голове. Из них-то и составляются все богатства человеческого ума.

Как и почему люди принимают одно за другое

Но вот тут-то и выходят и затруднения, и путаница, и даже большие ошибки.

Дело вот в чем: в каждой человеческой голове уже имеются большие запасы разных впечатлений, запасы всего того, что человек видел, слышал и вообще испытал. Эти запасы сохраняются. Но вот человек видит или слышит или вообще испытывает что-нибудь новое. Сейчас же это новое идет в его мозг. Но ведь там уже находится то, что пришло раньше этого. А раньше пришло, разумеется, не то же самое, что приходит вновь. Поэтому люди то и дело принимают новое за старое, неизвестное — за известное.

Вот, например, какие случаи рассказывают путешественники.

На одном острове туземцы впервые увидели корабль под парусами. Вид такого корабля впервые дошел до их мозга. Там до тех пор не было ничего подобного.

Туземцы удивились: что же это такое? Не то это лодка, не то птица с белыми крыльями. Корабль показался им более похожим на птицу. Его вид напомнил им не лодку, а птицу; и им показалось поэтому, что у корабля есть действительно сходство с птицей. Другими словами, признаки корабля слились в голове туземцев с признаками птицы. Так они и назвали его: плавающей птицей. На другом острове туземцы, увидев впервые лошадь, назвали ее «свиньей, которая носит человека».

Таким способом можно смешать множество разных вещей между собой. Так оно и бывает на самом деле постоянно и с каждым человеком. Люди то и дело принимают одно за другое. Например, вдали видна башня. Один думает: «это тюрьма, замок». Другой думает: «это дворец». Третий думает: «это церковь». Почему же так думается? Ведь по одному виду башни еще ничего нельзя сказать. Так думается потому, что в голове уже имеется запас других подобных видов; ведь бывают башни и у дворцов, и у тюрьмы, и у церквей. Вот на основании уже виденного люди решают и о том, что они видят в первый раз. А решая таким способом, разумеется, легко и ошибиться. Так оно тоже бывает, и даже очень часто.

Бывает даже так, что за старым люди совершенно не видят нового: они видят не то, что перед ними, а то, что в их голове.

Был, например, такой случай. Однажды смотрели на луну в подзорную трубу священник, военный и дама. Труба была не очень хорошая, и сквозь нее можно было разглядеть только какие-то пятна на луне. Что же это за пятна? Присмотрелся к ним священник. Ему показалось, что он видит какую-то старинную церковь. Посмотрел на те же самые пятна военный. Ему показалось, что он видит какой-то укрепленный замок, стены и бастионы. Посмотрела на те же самые пятна дама. Ей показалось, что она видит красивую беседку, а в беседке — двух влюбленных. Из этого примера видно: кто о чем думал, тот то и увидел; у кого что было в голове, тому это самое и показалось на луне. Но почему же показалось? А потому, что пятна на луне действительно были неясны, неопределенны, неразборчивы. Чтобы решить, что они такое изображают, волей-неволей приходилось к виденному приложить, дополнить кое-что свое. Вот каждый и дополнил по-своему. Но чем же именно пришлось дополнять? Тем, что было уже раньше в голове. Это вполне естественно. А в конце концов оказалось, что каждый увидел то, чего нет.

То же самое бывает на каждом шагу с каждым из нас. Все мы то и дело дополняем таким же способом все, что видим. Иной дополняет больше, иной меньше, иной так, иной этак. Но без такого дополнения редко когда обходится дело. Иногда за такими прибавками нельзя и разглядеть того, что было на самом деле. Например, это самое случилось с теми, кто когда-то слушал поющую статую Мемнона. Из этой статуи раздавался какой-то звук. Какой именно? Это было не совсем ясно слышно, и во всяком случае трудно было разобрать, что это за звук. Поэтому каждый слышавший принимал его не таким, каким он был на самом деле, а делал к нему свои разные добавки. Иному казалось, что это — стон. Другому казалось, что это — звон. Третьему казалось, что это как будто лопается струна. Словом, к тому, что было слышно, каждый делал свои собственные добавки. И делал их вовсе не нарочно, а иной раз сам того не сознавая.