Среди планет - [53]

То, что Сэр Исаак снова появился в его жизни, воскресило и освежило в его памяти многие воспоминания и потребовало от него новых решений. Он вспомнил о школе, о Джеке, с которым делил комнату. Может, он был в армии на стороне противника? Дон надеялся, что нет… но в душе он знал, что Джек именно так и поступил. Он сделал то, что должен был сделать в такой ситуации, оценивая ее со своей точки зрения. Джек не был врагом, такого просто не могло быть.

Старина Джек! Дон надеялся, что дикие и немыслимые совпадения, случающиеся на войне, не приведут к тому, что они встретятся лицом к лицу. Дон думал и о том, помнил ли его Лэйзи. Перед его глазами всплыло мертвое лицо Чарли, и вновь его сердце забилось взволнованно, воспоминания охватили его. Можно сказать, что он отомстил за старого Чарли, отомстил с лихвой. Он вновь загрустил, думая об Изабель.

В конце концов, он начал вспоминать и о том, как он попал из штаба к Сэру Исааку. Действительно ли он выполнял здесь какую-то военную миссию или просто Сэр Исаак узнал, где он находится, и послал за ним? Последнее казалось более вероятным; штаб, конечно, рассматривал бы такое требование принца, происходящего по прямой от Священного Яйца, как военную необходимость, поскольку драконы играли очень важную роль в войне. Дон почесал шрам на левой руке и заснул.

Завтрак оказался также не лучше ужина, но на этот раз в его появлении не было ничего загадочного — его привезла на столике с колесиками молодая дракониха. Дон определил ее возраст по тому, что задняя пара ее глаз, расположенных на жгутиках, еще не развилась. Ей, очевидно, было не более ста лет. Дон просвистел ей благодарность, она вежливо ответила ему и удалилась. Дон подумал, были ли у Сэра Исаака слуги из людей. Ведь кто-то должен был приготовить еду. Драконы не готовят себе пищу. Они предпочитают, чтобы их пища была свежей и даже немного грязноватой, для большей аппетитности. Он еще мог бы себе представить, что дракон сумел бы сварить яйцо, если бы знал, как это делается, но просто-напросто терялся в догадках относительно более сложных блюд. Человеческое искусство приготовления пищи весьма сложно и специфично.

Эти размышления не помешали Дону получить полное удовлетворение и от завтрака.

После еды, когда его настроение поднялось еще и потому, что одежда высохла, он подготовился к работе. Поскольку в последнее время его использовали как переводчика с так называемого настоящего языка, он представлял себе, что и здесь будет выступать в том же качестве, причем ему придется употреблять много современных слов языка драконов. Это требовало от него изрядной фантазии и действовало на нервы. Он надеялся, что сможет выполнить свою задачу достаточно хорошо, чтобы не поставить в неудобное положение свое начальство и не бросить тень на своих родителей.

Дон поспешно побрился, не очень чисто, поскольку зеркала у него не было, и был уже готов выйти, как услышал, что его позвали. Это удивило его, поскольку по обычаям драконов гостя не беспокоят, даже если он собирается остаться в своей комнате целую неделю, месяц или даже навсегда. В помещение ввалился Сэр Исаак.

— Дорогой мой мальчик, простишь ли ты мне, старику, что я в спешке пришел к тебе, нарушив формальности, будто к одному из своих детей?

— Не стоит говорить об этом, Сэр Исаак.

И все же Дона это озадачило. Сэр Исаак спешит куда-то; это, наверное, первый случай в истории драконов.

— Если ты отдохнул, то, пожалуйста, иди за мной.

Дон последовал за ним, думая, что за ним все же наблюдали, ведь появление Сэра Исаака совпало с тем моментом, когда Дон и сам собирался выйти. Старый дракон провел его через комнаты, потом по какому-то коридору и привел в помещение, которое, по представлению драконов, могло бы считаться уютным. Оно было всего лишь футов сто шириной и столько же в длину. Дон решил, что это, очевидно, кабинет Сэра Исаака, так как здесь были полки с книгами, сделанными из резины, и вращающийся стол, установленный на уровне хватательных щупалец. Над полками было нечто вроде настенной росписи, но для Дона смысл ее был непонятен, так как часть изображения была сделана в инфракрасном диапазоне. Дон решил, что эта роспись может и не иметь смысла: ведь очень большая часть человеческого изобразительного искусства сводится к орнаментам.

Дон обратил внимание на занятный факт: в комнате было два кресла, предназначенных для людей, — а он в комнате был один.

Сэр Исаак пригласил его сесть. Дон сел и обнаружил, что кресло — из роскошных, оно как бы приспосабливалось к фигуре человека. Сразу же выяснилось, для кого было предназначено второе: в комнату вошел мужчина лет пятидесяти, сухопарый, подтянутый, с седыми волосами, похожими на проволоку, лысоватый. У него были довольно резкие манеры, и создавалось впечатление, что он привык повелевать.

— Доброе утро, джентльмены! — Он обратился к Дону:

— Ты ведь Дон Харви! Меня зовут Фипс, Монтгомери Фипс. — Он говорил так, словно это все всем объясняло.

— А ты подрос. В последний раз, когда я тебя видел, ты укусил меня за палец.

Дон чувствовал себя с этим человеком, манеры которого напоминали поведение старшего военачальника, не совсем свободно. Он подумал, что это, должно быть, один из знакомых его родителей, который знал его в раннем детстве, но вспомнить его не мог.