Среди нас - [19]

— Я же говорю, я мало общался с ними. Я лишь только помню, что в последний раз, когда мне звонил Илья, он, как всегда, просил денег в долг. Но мне это надоело, и я сказал нет.

— Понятно. А вы долго работаете в этой сфере? — спросил Марк и отвел глаза от Анатолия. Ему надоело это постоянное чувство, когда смотришь своими глазами в почти что затылок собеседника и надеешься, что тот, с кем ты говоришь, наконец, повернется к тебе, но Анатолий, о чего-то расстроившийся, все еще продолжал смотреть на тот торшер, показывая своим видом, что он не хочет больше говорить ни о чем.

— Да, можно сказать и так.

— Почему тогда Илья не работал с вами рядом, вы бы могли его пристроить поближе к себе, я думаю. Тогда бы вы больше общались, и возможно, ничего бы не случилось.

— Я в свое время всего добивался сам. Того же и ему желал. Как когда-то сказал древнекитайский философ Лао-Цзы: «Дай человеку рыбу, и он будет сыт один день. Научи человека ловить рыбу, и он будет сыт всю жизнь».

— Да, с этим я согласен, но вы ведь все-таки не научили его «ловить рыбу», вы его кинули на произвол судьбы, — сказал Марк. Ему было странно, что Анатолий никак не поддерживал связи со своим сыном, да и к тому же не помогал ему. Конечно, он был не обязан это делать, но все-таки, хоть попытался бы позвонить или хотя бы уделить хоть чуточку внимания.

— Мне вот интересно, какое это имеет отношение к протоколу? И я что-то не вижу, чтобы вы что-либо записывали.

— С этим не волнуйтесь, я прекрасно все запоминаю, — успокоил его Марк, сложив свои руки в замок.

Анатолий Евсеев многозначительно посмотрел на него. Марк все бы отдал, чтобы узнать, что происходит у его подозреваемого в голове. Может Анатолий вспоминал, все ли улики он успел спрятать или уничтожить? Или размышлял, правильно ли он попытался все свалить на Марину? И есть ли у нее алиби? Или он думал о том, тому ли киллеру он заплатил за убийство, и правильно ли тот все сделал? Или все-таки допустил какую-то оплошность? А, возможно, он просто-напросто скорбел по своему сыну? Или, может, и нет? Мы этого пока не узнаем.

Но после трехминутного молчания Анатолий Евсеев все-таки заговорил, но, в общем, создалось такое впечатление, что лучше бы он продолжал молчать:

— Знаете, я думаю на сегодня хватит вопросов, вам пора заняться делами поважнее, например, найти убийцу моего сына! — сорвался Анатолий и развернулся в кресле к окну.

Сейчас он больше походил на мелкого обиженного мальчишку, которого не послушали или что-то не разрешили ему, он сложил руки, отвернулся и замолк, его лицо покраснело. Но все-таки теперь Марк не мог разобрать: обида это, сожаление, скорбь или все-таки пылающий внутри него гнев? Скорее всего и то, и другое.

Детектив посмотрел на окно и понял, куда смотрит Анатолий. На подоконнике стояла небольшая баночка с антидепрессантами. Марк узнал их, так как год назад их пил Вадим. Теперь ему стало понятно, почему у директора такое странное поведение, вспомнив, что такие же странности происходили тогда и у Вадима от этого лекарства. Зато, как говорил ему брат, благодаря этим антидепрессантам он быстро пришел в норму.

— Ну ладно, тогда я пойду, — ответил Марк и глубоко вздохнул.

Анатолий ничего не сказал, он только кивнул головой, и то, куда-то в сторону. У детектива было еще очень много вопросов, но он не посчитал нужным их сейчас задавать, лучше потом. А то, казалось, что Анатолий все еще кипел, он был готов сейчас взорваться, поэтому Марк ничего не стал говорить, он встал со стула и ушел. В данный момент это было единственное правильное решение.

Возможно, людям из разных социальных слоев никогда не понять друг друга. Они будто бы все живут в разных мирах, хоть и часто пересекаются. И чтобы перейти из одного мира в другой, в одном случае нужно немало сил, а в другом наоборот. Обычно такие люди ненавидят друг друга, но, к сожалению, большую роль в этом играет непонимание.

Непонимание — это основа, которая заложена во всем. Именно от непонимания мы идем на крайние меры, именно от непонимания мы совершаем глупые поступки и именно от непонимания мы делаем страшные вещи. От того они и страшные, потому что их не понимают люди. Человечество всегда будет осуждать то, что не понимает. Как говорил французский писатель и основоположник реализма в европейской литературе Оноре де Бальзак: «Там, где все горбаты, стройность становится уродством». Так было и будет продолжаться всегда. Эта та фраза, которая не имеет срока годности.

Проблема, которая возникла между Анатолием Евсеевым и Марком Игнатьевым, была спровоцирована одинаково с двух сторон, а посередине находилось то самое непонимание. Тут даже и не в препаратах дело. Конечно, можно было бы на это свалить, но это получилось бы нечестно. Если бы они оба нашли все-таки общий язык, то каждому из них было бы намного легче. Со стороны Анатолия была уже заплачена немаленькая сумма денег Марку, поэтому Евсеев ожидал, что детектив будет лестным и угодливым перед ним, но он ошибся. Такое поведение не для Марка, на него это не похоже. Да и к тому же Анатолий, возможно, предполагал, что они рано или поздно пересекутся, но не в таких условиях, конечно. А детектив Игнатьев ожидал увидеть поникшего, убитого горем старика, но он увидел полную противоположность своим представлениям. Это все было основой того, что они вряд ли когда-нибудь найдут общий язык. Но благо, что вся эта встреча закончилась более-менее хорошо, а не так, как она закончится у следователя Вадима Игнатьева в полицейском участке.