Среди монстров - [15]

– О, нет, Роберт! Это была Нина. Это всегда Нина. Мы всего лишь инструменты в ее руках. Дрессированные собачки, которые по приказу хозяина сидят, дают лапу и нападают. Приговор всегда выносит Нина. Она решает, выпустить нас или оставить в клетке. И в тот вечер Нина сама открыла ее и позволила твоей любимой Лидии умереть.

– Заткнись! – зашипел Роберт. – Ты обманываешь! Вы обманываете! Нина говорила, что обман – это единственное, в чем вы достигли совершенства! Лживые ублюдки! Меня не обдурите! Я знаю, что Нина борется с вами! Вы можете сидеть и довольствоваться ее телом пока что, но будьте уверены, Нина скоро придет в себя и вы снова покатитесь в свой вонючий угол!

Улыбка медленно сползла с лица Нины, отчего его выражение приняло оттенок грусти и разочарования. Нина тяжело вздохнула.

– Нам жаль, что она так ненавидит нас. Ведь мы ей не враги в отличие от вас … – тихо произнесла она.

– Вы – всего лишь болезнь! Но до омерзения назойливая и извращенная! И все, что мы пытаемся сделать, это – избавить ее от болезни, не более того! Мы пытаемся излечить ее от ваших больных фантазий!

– Чем? Вовлекая в убийство сотни людей?

Нина рассмеялась, и этот смех отразился ознобом по спине Роберта.

– В том то и суть, Роберт, мы всего лишь делимся с ней фантазиями, а вот вы… вы превращаете их в реальность.

Нина села в кровати и с наслаждением потянулась.

– Нет, Роберт. Не мы здесь Монстры. Монстры – это вы.

***

Телефон гулко стукнулся о поверхность дубового журнального столика.

Вот и все.

Последний за эту ночь звонок Макса. Больше он Эрика не потревожит. Потому что больше нет причин для беспокойства. Пастаргаи истреблены.

Самое время распить дорогую бутылку шампанского, завалиться большой компанией в клуб, а потом и в бордель, и отметить это грандиозное событие безудержными танцами, пьянкой и фейерверками. Город твой, Эрик Манн. Ты снова доказал всем его жителям, что ты – единственный, кто сохранит порядок в этом адском средоточии денег и власти, где каждый мелкий кусок наживы становится причиной споров и драк не на жизнь, а на смерть. Ты снова доказал свои силы и могущество, избавившись от наглых притязателей на твои богатства. Криминальный мир засияет новыми красками после столь зрелищного триумфа, а его жители возгордятся, устрашаться и возненавидят тебя с освеженной силой. Ты снова доказал, что ты безумно силен, затейливо расчетлив и чудовищно безжалостен.

Эрик устало опустился на диван и допил остатки бурбона. Взглянув на бутылку, он понял, что это был не просто конец бурбона, а последний из последних концов бурбона в этой квартире. Давно он не налегал на него с таким усердием, как в эти месяцы. Пастаргаи не на шутку вывели его из себя, и получили по заслугам. Все до одного. Все шестьдесят три человека. Шестьдесят три семьи остались без кормильцев и просто родных. Шестьдесят тремя смертями на душе Эрика стало тяжелее. За шестьдесят три дополнительных душ он будет нести ответственность перед богом в судный день. Интересно, на сколько продлились его адские мучения в геенне огненной?

Эрик ухмыльнулся. Этот Рудольф стал все больше влиять на него со своими глупыми религиозными штучками. Суеверный фанатик, который больше печется за то, что его ждет в нереальной жизни, а не за то, что происходит здесь и сейчас. Он предлагал изловить этих ублюдков и упечь за решетку, но сколько бы денег и времени это стоило, его не волновало, и про то, что эти мрази едва не убили Марка, он, кажется, тоже забыл. Глупые идеи Рудольфа, разумеется, не одобрил никто. Люди Эрика были слишком жадны до кровавой мести, их изнурили погони за призраками и безостановочный и абсолютно глухой сбор информации. Эрик лишь дал им всем то, чего они жаждали с самой первой ночи знакомства с Пастаргаями. Он поступил так, как диктовала любая логика и преступные законы: врага – уничтожить, конкурента – устрашить, пособника – ублажить, предателя – пытать. Хорошо бы сделать табличку с этим девизом и повесить над кроватью, и читать как молитву перед сном. Эрик не изобрел чего-то нового, он следовал традиции, которая правит криминальным балом, и Рудольф со своими проповедническими разговорами закономерно потерял вес, проиграв в битве за кровь.

Но если Эрик искренне полагал, что кровавая месть – единственный выход из сложившихся обстоятельств, то почему он продолжает пить свой любимый «депрессивный» бурбон, разглядывать эти толстые папки с фотографиями и информацией об убитых боевиках, и вообще, чувствовать себя так, будто его наглым и беспощадным образом обманули?

Четыре месяца разведка вела наблюдения за Пастаргаями и собрала огромные кипы компромата на некоторых из них: когда и где родились, где зарегистрированы, какие школы посещали, сколько имели детей и жен, даже предпочтения в пивных марках и проститутках. Эрик читал одни и те же строчки по двадцать раз на дню, выучив информацию наизусть, вновь и вновь возвращаясь к этим уже измятым и разодранным листам, читая все заново, словно проживая их жизнь от начала и до конца вместе с ними. Да, теперь в каждой истории можно написать заветное слово «конец» и убрать их на самую дальнюю полку, где они смогут спокойно пылиться до скончания времен, а Эрик сможет их спокойно забыть.