Сравнительный анализ политических систем - [103]

Несмотря на то, что советские политики придавали большое значение техническому образованию и подготовке квалифицированных рабочих кадров, в конце 70–х годов производительность труда начала падать вследствие прогулов, пьянства рабочих и их незаинтересованности в наращивании объемов производства. В частности, после 1975 г. не было притока новой рабочей силы. Все меньше оставалось работников, способных к переходу из низкопродуктивного сельского хозяйства в более продуктивный промышленный сектор. Централизованная система планирования, при которой информация монополизировалась высшими партийно–государственными институтами, лишала экономику гибкости, инновационности; руководители государственных предприятий не могли эффективно обработать сложную информацию. Рост почасовой оплаты труда превышал соответствующий рост почасовой выработки. Вследствие этого затраты на рабочую силу на единицу продукции росли. Темпы роста снижались.

Нацеленная на расширение совокупного спроса государственно–социалистическая политика породила высокие темпы роста в период после второй мировой войны, особенно в 50–е годы. Низкий уровень безработицы и относительно эгалитарное распределение зарплат поддерживало на высоком уровне потребительские расходы внутри страны. Государственные предприятия продавали производимую ими продукцию тяжелой промышленности другим государственным предприятиям.

После 1975 г., с падением совокупного спроса на товары, производимые в государственном секторе экономики, в СССР упали и темпы роста производства. Граждан все меньше устраивали низкое качество товаров, нехватка продуктов питания и длинные очереди в магазинах. «Черный рынок» занимался обеспечением продуктами, услугами и потребительскими товарами. У рабочих не было стимулов к повышению эффективности производства на государственном предприятии. Вместо этого они с удвоенной энергией производили одежду, кошельки и очки от солнца для продажи. Некоторые воровали инструменты и материалы на государственных заводах для производства товаров, имевших повышенный спрос на «черном рынке». Поэтому темпы роста в государственном секторе экономики снижались. А так как у правительственных чиновников не было возможности регулировать «теневой» сектор, объемы нелегального или полулегального производства не отражались в национальных статистических сводках. В конечном счете неспособность продать промышленные товары на мировом рынке вместе с падением в начале 80–х годов цен на нефть еще более ухудшили положение.

В общем, после 1975 г. распад этих бюрократических авторитарных режимов препятствовал быстрому развитию социалистических экономик Восточной Европы. В 1950—1975 гг. процесс производства находился под контролем сильного центрального правительства и влиятельной коммунистической партии. Руководство Политбюро имело четко очерченные приоритетные цели, осуществление которых сулило количественно измеримые результаты: быстрый рост промышленности и послевоенное восстановление хозяйства. Преданные идее развития социализма и государственного планирования партийные кадры и правительственные бюрократы руководили распределением ресурсов. После 1975 г. политический процесс фрагментировался. Идеологический энтузиазм по поводу быстрого преобразования общества иссяк; партийно–государственные чиновники стремились использовать коллективные ресурсы в личных целях. Руководители государственных предприятий, секретари партии на местах, министры центрального правительства и руководители регионов соперничали между собой за получение максимального объема средств (займов, субсидий) от государства. Погоня за личными привилегиями оттеснила на второй план экономический рост и повышение производительности. По мере ослабевания способности коммунистической партии осуществлять руководство, ресурсы тратились со всей большей расточительностью. В условиях существования этих бюрократических авторитарных систем неэффективность политически усиливалась медленным принятием решений. Режиму не хватало новейших технологий. Без присущей согласительным рыночным системам децентрализованной стихийности, без объединяющей координации, свойственной элитистским мобилизационным системам, производственный процесс сокращался. Темпы роста упали по сравнению с уровнем 1950—1975 годов.

В Китае, после того как он в конце 70–х годов совершил переход от элитистской мобилизационной к бюрократической авторитарной системе, темпы роста возросли. Хотя легкая и тяжелая промышленности обгоняли сельское хозяйство, но производство продуктов питания возрастало быстрее, чем во времена режима Мао в 50–е–70–е годы. Деколлективизация на селе позволила крестьянам развивать товарное сельское хозяйство применительно к географически широкому рынку. После того как семейные фермы выполняли государственные задания, они продавали свою продукцию на рынке по более высоким ценам. В условиях этой стимулирующей системы фермеры получали больший доход; поэтому объем сельскохозяйственной продукции резко возрос, несмотря на то, что они завышали цены и покупали более передовое оборудование, чем то, которое они получали от государства. Подобно советским чиновникам, китайские лидеры считали приоритетной задачей развитие тяжелой промышленности, строительства, энергетики, транспорта. Однако появление в 80–е годы мелких коллективных предприятий расширило производство продукции легкой промышленности и потребительских товаров. По сравнению с маоистским режим Дэн Сяопина уделял большое внимание приобретению учащимися профессий, нужных для развивающейся экономики. После смерти Мао в 1976 г. система городского образования стала расширяться. Интеллигенты, технократы и специалисты приобрели больший вес. Увеличился приток учащихся в университеты; студенты и преподаватели вновь получили право заниматься лабораторными исследованиями и техническими науками, связанными с задачами индустриализирующейся экономики. В учебных программах 80–х годов специалисты главенствовали над «красными». Политика, направленная на подготовку высококвалифицированных кадров, привела к росту производительности труда и доходов, что вызвало увеличение спроса внутри страны. Экспорт китайского зерна, текстиля и промышленных товаров (чугуна, стали, машин, оборудования) в Японию, Юго–Восточную Азию, Соединенные Штаты и Западную Европу стимулировал высокие темпы прироста ВНП, достигшие в 80–е годы в среднем 9%. Но одновременно с высокими темпами роста увеличивалась пропасть между богатыми и бедными