Спящий убийца - [19]

– Конечно. Мы будем дома. В какое время?

– В три часа.

– Прекрасно.

А старик Фостер тем временем осведомился у Гвенды:

– Это тот самый доктор Кеннеди, который жил здесь в «Уэст-Клифф»?

– Думаю, да. Вы знали его?

– Я всегда считал его лучшим доктором здесь, не в пример доктору Лезенбаю. Но доктор Лезенбай пользовался всеобщей симпатией, потому что всегда умел подбодрить человека, а доктор Кеннеди мил, сдержан и немного суховат, но зато знал свое дело.

– Когда он прекратил здесь практику?

– Уже давно. Может быть, лет пятнадцать назад или около того. Говорили, что у него пошатнулось здоровье.

Джайлс вскоре вернулся и в ответ на вопросительный взгляд Гвенды сообщил:

– Он будет здесь сегодня во второй половине дня.

– Вот как! – И Гвенда продолжила прерванный разговор с Фостером: – А вы знали сестру доктора Кеннеди?

– Сестру? Можно сказать, нет. Она была тогда совсем девчонкой. Ее отправили в школу, а потом за границу, хотя я слышал, будто она вернулась сюда сразу же после того, как вышла замуж. Но, кажется, вскоре удрала с каким-то парнем, говорили, что она всегда была сумасбродная. По-моему, я и не видел ее никогда. В то время я работал в Плимуте.

Прогуливаясь потом по саду вдвоем с мужем, Гвенда спросила Джайлса:

– Зачем он приезжает?

– Мы узнаем об этом в три часа.

Доктор Кеннеди прибыл точно в назначенное время. Оглядывая гостиную, он признался:

– Как странно снова оказаться здесь. – Потом без всяких предисловий перешел к делу: – Как я понял, вы намерены отыскать клинику, где умер Келвин Холидей, и выяснить все подробности о его болезни и смерти?

– Совершенно верно, – ответила Гвенда.

– Разумеется, вы вполне можете осуществить свое намерение. Поэтому я решил облегчить вашу задачу и сообщить все, что мне известно. Я сожалею, что вынужден поведать вам об этом; то, что вы узнаете, не способно принести кому бы то ни было ничего хорошего и, скорее всего, причинит вам, Гвенда, боль. Так вот. У вашего отца не было туберкулеза, и находился он не в туберкулезной, а в психиатрической клинике.

– В психиатрической клинике? Что же, он сошел с ума?

Гвенда сделалась мертвенно-бледной.

– Врачи не считали его невменяемым. И по моему мнению, он не был сумасшедшим в общепринятом смысле этого слова. Он пережил сильное нервное потрясение и страдал навязчивой идеей. Он оказался в клинике по своей собственной воле и мог, разумеется, покинуть ее в любой момент. Однако лечение не принесло желаемых результатов, и в конце концов он там умер.

– Навязчивая идея? – спросил Джайлс. – Какая навязчивая идея?

– Он вообразил, будто задушил свою жену.

Гвенда исторгла сдавленный крик. Джайлс нежно сжал в ладонях ее холодную руку и, снова обратившись к доктору Кеннеди, продолжал:

– И… и он действительно это сделал?

– Нет, конечно, он этого не делал. В этом нет сомнений.

– Но… но откуда вы знаете? – послышался неуверенный голос Гвенды.

– Мое дорогое дитя. Об этом не может быть и речи. Элен бросила его ради другого мужчины. В течение некоторого времени он пребывал в очень неустойчивом состоянии – кошмарные сновидения, болезненные фантазии. Бегство Элен окончательно добило его. Я не психиатр. Но у специалистов есть объяснения подобных случаев. Если мужчина предпочитает видеть свою жену мертвой, нежели неверной, он может заставить себя представить ее мертвой – и даже внушить себе, что сам же ее убил.

Джайлс и Гвенда незаметно обменялись предостерегающими взглядами, и Джайлс с невозмутимым видом продолжал:

– Значит, вы абсолютно уверены в том, что он не совершал того, в чем сам себя признавал виновным?

– Да, абсолютно уверен. Я получил два письма от Элен. Первое – из Франции, через неделю после ее побега, и другое – спустя шесть месяцев. Так что все это не что иное, как плод больного воображения.

Гвенда тяжело вздохнула.

– Умоляю, доктор Кеннеди, расскажите мне все.

– Я расскажу вам все, что мне известно, дорогая. Начну с того, что Келвин в течение некоторого времени находился в своеобразном невротическом состоянии. Он обратился ко мне по этому поводу, жаловался, что его мучают кошмары. Каждую ночь он видит один и тот же сон, завершающийся тем, что он душит Элен. Я пытался докопаться до причины этого наваждения – она могла корениться в каком-то событии, имевшем место в раннем детстве. Его отец и мать, очевидно, не были счастливы в браке… Ну, я не стану углубляться в проблемы, интересные только специалисту. Я посоветовал Келвину обратиться к психотерапевту, назвав несколько первоклассных специалистов, но он не послушал меня, посчитав все это ерундой.

Мне показалось, что у них с Элен не все ладится, но он никогда не говорил об этом. А я не считал себя вправе задавать вопросы деликатного свойства. Но однажды вечером он пришел ко мне, помню, это была пятница. Я только что вернулся из больницы и застал его в приемной, где он ждал меня уже с четверть часа. Как только я вошел, он поднялся с кресла и заявил: «Я убил Элен». Я слегка оторопел, не зная, что думать. Он был абсолютно хладнокровен и невозмутим. «Вы хотите сказать, что вам привиделся очередной кошмар?» – естественно, осведомился я. И услышал в ответ: «На сей раз это не сон, а явь. Ее труп там, в доме. Это я ее задушил».