Спящий джинн. Кладбище джиннов. Война с джиннами - [30]

Мы уселись под дымчатым колпаком куттера, повеяло приятной прохладой.

Авария на атмосферном заводе – дело почти невероятное, настолько завод напичкан всякого рода системами защиты и безопасности. Однако авария все же произошла. Случилось это так.

Завод на высоте двухсот метров пересекал неширокую реку Великую, как вдруг резко возросло энергопотребление гравитационных двигателей. Платформа пошла на снижение, автомат защиты мгновенно повысил расход энергии на двигатели, но это не помогло – энергия словно утекала в бездну. Последовал полусекундный анализ ситуации всеми наличествующими на борту завода «кибермозгами», координатор принял решение выстрелить контактный волновод к ближайшей энерготрассе, чтобы избежать катастрофы; энерготрассы – невидимые потоки энергии, обегающие Землю и сплетающие всеобщую энергосеть, – в районе Пскова были расположены на километровой высоте, казалось бы, ткни в небо – и попадешь.

Однако решение координатор принял правильное, но капсулу волновода выстрелил в… землю, под себя! А затем завод массой около двухсот тонн рухнул на берег реки…

– Ну и ну! – сказал я, когда Лилов закончил. – Внезапный «шизофренический синдром» мозга завода? Или одна из случайностей, подвластных только теории вероятностей?

Лилов взглянул на меня из-под каменных век.

– Может быть, случайность, а скорее всего координатор в момент принятия решения был обесточен. Труба же, по словам свидетелей, выросла сразу после падения завода.

Лилов оглянулся на экспертов, ползающих возле трубы со своей спецтехникой.

– Уже есть результаты?

– По трубе никаких. Масс-детекторы, как и детекторы полей и частиц, молчат. Материал трубы науке неизвестен. Единственное, что доступно исследователям, это возможность ощутить ее материальность: на ощупь она твердая и холодная. Что касается завода… там сейчас работает бригада специалистов по двигателям и энергетиков. Посудите сами – куда могла деться энергия МК-батарей? Допустить спонтанный разряд энергии в землю мы не можем, на этом месте образовался бы приличный кратер. Разряд в воздух? Был бы повышен радиационный фон… Ничего этого нет. В то же время завод полностью лишен запасов энергии. МК-батареи превратились в пыль, словно кто-то высосал из них весь гигаваттный ресурс!

Лилов поморщился и отвернулся.

Я его понял. Если эксперт не может разгадать причину аварии, это не только задевает его профессиональное самолюбие, но и ложится пятном на техсектор УАСС. Такие случаи были редки, но поднять настроение Лилова подобное соображение не могло. Как и эксперта Ларина, расследовавшего причины катастрофы на Сааремском лифте. И того, кто расследовал причины гибели чистильщиков на Ховенвипе. Не слишком ли много «редких» случаев за последние полгода?

– Спасибо, – сказал я. – Значит, по-вашему, причина аварии – мгновенная утечка энергии в…

– В подпространство, – с иронией закончил Лилов. – Утечка куда? Абсурд! Поговорите с физиками, может быть, в районе Пскова мы открыли новое физическое явление?

Шутка начальника экспертной комиссии была из разряда невеселых.

К нам подошел тот же парень по имени Шарафутдин и протянул белую пластинку звукозаписи.

– Адреса и телексы свидетелей аварии.

Поблагодарив, я обошел завод кругом, постоял рядом с трубой, потрогал ее черную стенку: твердая, шершавая, не холодная и не теплая, но ощутимо материальная. Зато шип, вырастающий из трубы, оказался студнеобразным: при касании он вдруг потерял свои очертания, расплылся желеобразной массой и лишь через несколько секунд восстановил форму.

– Вот именно, – проговорил Лилов, наблюдая за мной. – Кстати, обратите внимание. – Он подвел меня к лесной опушке, где тоже работали эксперты.

Я застыл, изумленный.

То, что я издали принял за сосны и ели, таковыми не являлись. То есть, несомненно, они были когда-то деревьями, но в данный момент представляли собой карикатуры на деревья, сплющенные, изуродованные, скрученные неизвестной силой в декорации к неизвестному спектаклю. И в то же время они были зелеными, пропитанными соками, живыми.

– Любопытно, – медленно проговорил я, вспоминая Ховенвип. И слова Лапарры о том, что события на Ховенвипе могут быть связаны с событиями в Сааремаа. – Весьма любопытно, если не сказать больше. Что ж, изучайте, мне нечего сказать, кроме… вы, случайно, не верите в колдовство?

Лилов шутку не принял, хотя я не очень-то и шутил. Назад меня вез на триере все тот же Шарафутдин, высадил на окраине Пскова, в зоне действия городской транспортной сети, и умчался.

После ужина я первым делом отправился по указанным адресам свидетелей аварии на атмосферном заводе.

Первый из них, инженер-строитель Вадим Волкобоев, жил в самом Пскове, в старинном – ему было не менее полутораста лет – многоэтажном доме, первом из модульных зданий нового типа. Правда, в сравнении с современными зданиями дом выглядел несколько помпезно – все же вкусы современников отличались от вкусов строителей полуторавековой давности, да и материалы изменились, тем не менее дом был своеобразен – нечто напоминающее гроздь винограда, и неплохо вписан в ландшафт старинного города, города-памятника.