Спящие - [40]

Неизвестно, куда его увезли, когда он вернется и вернется ли вообще, но девочки постоянно ждут его возвращения – только так можно вынести тягостное бремя одиночества.

Утром Сара решает отстирать мочу с простыней отца. Доброта – в умении промолчать. Любовь – в желании скрыть следы.

Только захлопнув дверцу стиральной машинки, Сара осознает, какой опасности подверглась: можно ли заболеть от одного запаха? Она бросается к раковине. Намыливает руки. И моет их пять минут.

На кухне Либби кормит котов остатками индейки.

– Прекращай давать им нашу еду. – Подоспевшая Сара вытирает ладони о джинсы.

– Их закончилась, – поясняет Либби.

Коты – неплохая возможность отвлечься. Четверо котят резвятся на деревянном полу, две взрослые кошки постоянно требуют корма. Одного котенка то и дело рвет, другой делает лужи на лестнице. Однако заботиться о них не в тягость – когда хлопочешь о других, забываешь о собственных проблемах.

– Надо поискать корм, – говорит Сара и тут же вспоминает: план выживания отца не учитывал кошек.

Котенок выхватывает у другого изо рта кусок индейки и торопливо глотает, чтобы не отобрали. На линолеуме вспыхивает драка, раздается громкое шипение.

– Придется идти в магазин, – вздыхает Либби.

– Нельзя, – возражает Сара, но через пару минут сама открывает сейф и достает из конверта две купюры по двадцать долларов.

– Возьмем на всякий случай. – Она засовывает в рюкзак пару противогазов. – Еще перчатки.

Они проскальзывают через заднюю калитку, ныряют в лес и вскоре выбираются на тропинку, петляющую вдоль озера. Только так можно сбить с толку соседей. Только так можно сохранить секрет.

Так странно вновь очутиться на свежем воздухе, под подошвами хрустит земля, вдалеке мерцает озеро. Каких-то две недели назад они брели по той же самой песчаной полосе вместе с отцом, вооруженным металлоискателем. Чем дальше озеро, тем проще отыскать в пыльной почве монеты, утонувшие за многие десятилетия.

Девочки идут нарочито медленно, как по трамплину в Ассоциации молодых христиан. Ощущение, как будто они забыли дорогу.

Два вертолета парят над противоположной частью города. Впереди на перекрестке возникает военный автомобиль. Бубнит система оповещения, но слов не разобрать.

Уже через улицу девочки замечают неладное. Никогда еще у супермаркета не кружило столько машин в поисках парковочного места. Никогда еще столько тележек не нагружали до такой степени – какая-то женщина на входе толкает свою, словно заглохший автомобиль. Кое-кто катит по две тележки разом.

– Давай уйдем, – предлагает Сара.

– Нельзя. – Худенькие ножки сестры в белых ковбойских сапогах бойко семенят по пешеходному переходу.

Сара думает, не надеть ли противогазы, но ей стыдно. Стыдно заявиться так в людный магазин, особенно когда по нему разгуливают две ее одноклассницы.

– Давай хотя бы наденем перчатки. – Сара лезет в рюкзак. – И не забудь – только кошачий корм. Больше ничего не трогать.

В проходах не протолкнуться. Очередь змеится до конца магазина. Стоит невероятный шум. Персонал криком пытается сдерживать толпу. Почти все без масок, за редким исключением. Однако из динамиков под потолком, по обыкновению, льется музыка – не подлинная, инструментальная, любит повторять отец, а цифровой суррогат, такой же искусственный, как яблоки в овощном отделе – генетически модифицированные во благо цвета, а не вкуса.

Но сегодня нет ни яблок, ни бананов. У задней стены овощного отдела автоматические разбрызгиватели распыляют воду над пустыми лотками, где обычно лежит салат.

В отделе консервированных продуктов тоже царит запустение. Саре становится не по себе. Все как и предсказывал отец.

Девочки отыскивают на полках пару завалявшихся пачек кошачьего корма, берут каждая по одной и направляются к кассе.

Самый оптимальный вариант – пройти через кондитерский отдел, где нет ни души, а прилавки по-прежнему ломятся от обилия товаров. Если на секунду замереть среди шоколадок и чупа-чупсов и закрыть уши, то можно вообразить, что супермаркет такой же, как всегда, – прохладное царство еды с широкими свободными рядами.

Либби останавливается взять со стеллажа большую упаковку жевательных червячков.

– Положи на место, – велит Сара.

Конфеты в их доме под запретом. Но Либби только крепче стискивает упаковку.

Внезапно мягкий мальчишеский голос окликает Сару по имени.

– Эй!

Она поворачивается и видит в конце отдела Акила с маленьким черным бульдогом на поводке. Вспышка счастья сопровождается желанием спрятать руки в перчатках, пригладить немытые волосы.

– Привет.

Сара никогда не встречала родителей Акила, но, без сомнения, это они: мужчина в сером костюме и женщина в темных брюках с зеленым шарфом на шее, копающиеся сейчас в тележке с покупками.

– Где пропадала? – спрашивает Акил.

Хоть кто-то по ней скучал! Сару захлестывает несказанная радость – даже страшно выразить.

– Болела. – Она врет легко, даже не задумываясь.

– А наш спектакль отменили, – вздыхает Акил.

Под потолком вдруг оживает громкоговоритель: подгузников больше не осталось, проданы все размеры.

– Это возмутительно! – негодует папа Акила.

– Не думал, что можно вот так взять и оцепить целый город, – говорит Акил в своей обычной внятной манере. – По крайней мере, в Америке.