Спящие боги - [4]

Бриген Марк прокашлялся:

– Дальнейшее сравнение будет грубым, но точным: Ясли Богов – это детородный орган планеты, и в этот орган нам предстоит проникнуть. Оттуда выходят новые божества, туда, на вечный покой, отправляются старые, уставшие летать, греметь, шипеть. Мы должны постичь механизм этого «деторождения», и мы должны остановить этот процесс. Велики ли наши шансы?.. Компьютеры просчитали имеющиеся сведения, и выдали: пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, вы ко всему подготовлены, а потому не будем откладывать спуск – он завтра. Сейчас – разойдитесь по каютам… Творимира Бруно прошу остаться.

Творимир остался и был подвергнут самому настоящему допросу. От него потребовали, чтобы он со всей возможной подробностью описал свои видения – вспоминать было неприятно, но все же он постарался… Ни словом не упомянул, о том, что видел и самого себя. Затем последовал долгий, нудный психологический тест – под конец Творимир совсем истомился…

– Поздравляю. – грозно прогремел, надвинулся на него Бриген Марк.

– А, что?! – крикнул и тут же прикусил губу Творимир: «Неужели скажет, что я – псих?!..»

Тут встрял маленький человечек:

– Психически вы здоровы, и по–прежнему входите в группу контакта.

Но Бриген Марк хмурил брови:

– Однако есть одна вещь, которая, к сожалению, проявилась только теперь. Это, так сказать – склонность к вольности… Выслушайте–ка банальную, но поучительную историю. Один из наших первых контактеров влюбился в местную деваху. Ну, конечно у нее золотистые длинные волосы, ясные огромные очи, и прочие прелести входящие в базовый набор лесной красавицы. Ясное дело – у них любовь. Маленький домик в лесочке, звери, пташки, прочие букашки. Когда наши пришли за ним – он выходит, бородатый, в мужицкой рубахе, говорит: «Убирайтесь по–добру, по–здорову!». Хотели его скрутить, а он меч выхватил – троих наших зарубил, ну в пылу–то и его зарубили. Вот до чего «вольность» доводит…

– А что же с его супругой?..

– А с девахой той, что сделали?.. – больше нахмурил брови Бриген Марк. – А что с ней сделать? – так и оставили в лесу век доживать.

Однако, чувствовалось, что он сам не верит, что «оставили», а скорее всего всем скопом изнасиловали, потом зарубили и вместе с домиком сожгли.

Бриген Марк поспешно перескочил дальше:

– Тут срабатывает один психический недуг: называется – влечение к природе, к тишине и спокойствию. Захваченные им люди на чем свет стоит проклинают цивилизацию. Подавай им хату, любящую бабенку (умницу–разумницу с золотыми волосами), подавай им лес, речку, кузнечиков и мотыльков. Дурни – хотят вернуться к тем временам, когда «жили в лесу, молились колесу». Грубые, непросвещенные. С этими своими идиотскими искренними – животными чувствами. Правильно: захотел – зарубил. А потом – молись пню. Ух, черт! – местных, чистых бабенок им подавай, а лучше бы больше думали мозгами, чем яйцами.

– Я с вами полностью согласен! – искренне отчеканил Творимир. – Я готов к служению – вам и нашей общей Цели. Я могу еще раз повторить клятву…

– Нет–нет. Ты устал, а завтра – тяжелый день. Ступай, отсыпайся.

И снова Творимиру не пришлось идти: платформа подхватила, резво доставила его в каюту. Подошел к окну: близилась, накрывала планету загадочная пелена ночи. В усталом сознании закружилось: «За всеми этими разговорами как–то забылось. Человечества больше нет. Затерялось в бездне истории пятьсот миллионов лет назад… Мы одни здесь… Как же нам надо беречь, любить друг друга».

– Прошу Спать… – прошептал мелодичный женский голос.

Обернулся – конечно никакой Женщины не было. Но была мягкая, теплая, белая кровать. Творимир пал на перину, но еще прежде, чем его голова коснулась подушки, он уже спал…

* * *

И снилось Творимиру озеро. Огромное, обрамленное черными стенами леса. Темны бездонные воды; небо над ними – вечернее, темнеющее, загадочное. А еще птицы – плотные, широкие реки слетающих из неба птиц. Не могло быть столько птиц разом – они не уместились бы мы на озере, вытеснили бы воды, передавили друг друга. Теперь птицы не клекотали – спускались в безмолвии, и жутка была эта их мертвая тишь.

И вот Творимир увидел – у всех птиц одно и тоже, знакомое ему женское лицо. Огромные, тоскующие очи, а кожа вокруг – синяя, как у мертвых. Страшные лики, но они притягивали… И тогда ему стало по настоящему жутко – он понял, что еще немного, и вспомнит нечто, что вспоминать нельзя, и сойдет с ума.

И тогда он со стоном, и в холодном поту вскочил на своей кровати.

Когда он спал, было темно, но теперь мягкий белый свет разлился под потолком, оттуда промурлыкал участливый женский голос:

– Вам приснился дурной сон? Не угодно ли принять успокаивающее?..

– Нет. Спасибо. – попытался говорить вежливо Творимир. – Сейчас, пожалуйста, оставьте меня.

– Как вам угодно, – мяукнула на прощанье компьютерная дева.

Свет померк – темнота. Творимир захотел попросить вновь включить свет, но понял: со светом будет еще страшнее. Со светом он на виду. На виду у кого?.. У Планеты. Вон она за окном – темная, ночная – от нее уже не сбежишь – некуда.

Неожиданно он осознал, что сидит на кровати, и не смеет пошевелиться – покрывается холодным потом. Провел дрожащей рукою по лбу, пробормотал: