Спрятанная война - [17]

– Мерзавец! – зло шепнул Ан…енко, смахнув брызги с бушлата. – Раскатались, понимаешь…

– Что из себя представляет Басир? – спросил я и отошел на обочину: подпрыгивая на колдобинах, на нас мчал КамАЗ с пустым кузовом.

Обозначение афганских регулярных войск – Мудрый мужик этот Басир. – Ан…енко улыбнулся одним уголком рта. – Народ местный любит его, уважает. И, конечно, боится. На нем всегда американская военная куртка, черные солнечные очки. Про Союз знает все. Как-то меня спросил: «Командор, как дела в Армении?»

– Я могу с ним встретиться?

– Исключено. Он общается лишь с теми, кого уже проверил и кому доверяет, – с комбатом Абрамовым и мною. Я, когда иду на переговоры с ним, не имею права взять с собой даже нового переводчика. Незнакомое лицо сразу же его насторожит, он просто-напросто не явится.

– И все-таки спросите его – вдруг согласится? Скажите Басиру, что мне приходилось встречаться не только с полевыми командирами повстанцев, но и с Гейлани[14].

– Вы – с Гейлани?! – Ан…енко от удивления прищурил глаза и слегка присел. Сигаретка его потухла.

VIII

…Сквозь затянутое грязными облаками небо сочился на землю серый свет. Люди обходили принарядившиеся магазины, покупали друг другу подарки, возвращались домой с покупками, обернутыми в пеструю хрусткую бумагу. По вечерам в окнах зажигались елочные огни. В воздухе пахло скорым Рождеством.

Повсюду слышался детский смех и мягкий перезвон бокалов в ресторанах. Музыка предпраздничных дней, которые порой веселее, чем сам праздник, захватила Англию, в такт ей плескалось море в портах, двигались, чуть пританцовывая, прохожие.

В один из таких дней прибыл в Лондон повидать свою семью на Рождество Христово лидер Национального исламского фронта Афганистана Сайд Ахмад Гейлани.

Фронт был создан в 1978 году. Его штаб-квартира расположилась в Пешаваре, а филиалы партии – в Кветте, Мирамшахе, Чамане и Парачинаре. В состав руководящих органов партии вошло несколько комитетов: военный, по вербовке новых членов, контрразведки, по делам беженцев, культуры, связи и финансовый.

Еще в 78-м НИФА провозгласил своими целями священную войну против «неверных» и иностранной агрессии, свержение существующего режима, установление республиканской системы на основе «ислама и национализма».

Фронт известен прочными связями с бывшим королем Афганистана Захир Шахом.

Особенно крепки позиции партии в афганских провинциях Кабул, Нангархар, Пактия и Пактика. До недавнего времени НИФА насчитывал 75 отрядов и групп на территории Афганистана. Общая численность – две тысячи семьсот хорошо вооруженных бойцов.

Сам Гейлани – он имеет высший духовный титул «Пир» – родился в 1931 году в семье потомственных хазратов-накибов. В юности получил солидное образование, овладел четырьмя языками. Могущество его основано не только на религиозном авторитете или мощных вооруженных силах, но также и на внушительных финансовых средствах, которыми располагает семья.

Вооруженные отряды Гейлани на протяжении последних девяти лет здорово досаждали как правительственным войскам Афганистана, так и советской 40-й армии. Нетрудно было вообразить себе его отношение к СССР и НДПА, но особенно к афганским органам госбезопасности, от рук которых еще в конце семидесятых пали многие его личные друзья и соратники.

Размышляя над этим, я вошел в роскошный многоэтажный дом, расположившийся через дорогу от Гайд-парка. В холле легким поклоном меня приветствовал седоголовый портье. Швейцар, от которого пахло дорогим мужским одеколоном «Дракар», проводил меня до лифта. Двери неслышно раздвинулись и так же закрылись за спиной, когда я вошел внутрь. Нажав нужную кнопку, я взлетел наверх.

Ни портье, ни швейцар не оборонили ни единого слова, однако казалось, они давно знали меня. Не успев сделать из этого вывода, я увидел темный силуэт в обрамлении двери неподалеку от лифта. Силуэт испарился, и я проследовал в ярко освещенную квартиру.

– Добрый день, – раздался спокойный женский голос за моей спиной, – пожалуйте вот сюда за мной.

Это сказала Фатима – дочь Гейлани. Раньше я видел ее несколько раз по американскому телевидению. В жизни она была еще краше.

Над широко посаженными глазами – признак таланта – цвета ночной волны распластала тонкие, с легким изломом, крылья чайка бровей. Когда Фатима говорила, чайка едва заметно взмахивала крылышками. Черные густые волосы, туго схваченные на правильном затылке, россыпью падали на стройную спину. Через тонкую, с едва уловимой смуглой примесью кожу просвечивали на висках голубоватые прожилки. Изящная линия переносицы придавала точеным чертам лица классическую завершенность.

Разглядывая эту молодую женщину, чья родословная, как принято считать, восходила к пророку Магомету, я вспомнил одного нашего генерала, поведавшего мне по секрету, что Фатиме симпатизирует Наджибулла.

– Что вы так смотрите? – улыбнулась она. – Проходите же, прошу вас, отец ждет.

– Отец, это наш гость, – сказала Фатима и коротко представила меня.

Гейлани сидел в кресле спиной к входу, держа голову вполоборота. Сразу же ожег пристальный взгляд его карих блестящих глаз, разделенных коршунячим носом. Зачесанные назад седые волосы открывали высокий светлый лоб, тронутый неглубокими тонкими морщинами.