Спрут 3 - [41]

Старик сделал протестующий жест и сказал:

— Моя внучка влюблена в него.

— Знаю, — отозвался Терразини. — Поэтому я и позволил себе побеспокоить вас прежде, чем приступить к делу.

Старый банкир поднялся с кресла и с брезгливой гримасой пробормотал:

— Если это уж так необходимо… — И, немного помолчав, угрожающе добавил: — Однако смотрите, чтобы это никак не коснулось Джулии.

Быстрым шагом он направился к двери и закрыл ее за собой, не слушая заверений Терразини.

Каттани не чувствовал бы себя так спокойно, если бы знал, что против него затевают. Он же, ни о чем не подозревая, в одно прекрасное солнечное утро вновь ступил на землю Сицилии. Казалось, он по собственной воле лезет в волчье логово.

Каттани направился в полицейское управление города, где встретил своего старого знакомого — Сеттимелли, с которым работал в Трапани.

— Комиссар Каттани! — радостно приветствовал его полицейский.

— Сеттимелли! Что ты тут делаешь? Ты же служил в Трапани?

— Меня перевели сюда. А где теперь вы?

Каттани не ответил.

— Послушай-ка, — сказал он. — А кто командует здесь оперативным отделом?

— Комиссар Ди Венанцо, прекрасный человек.

— Отведи меня к нему.

Ди Венанцо был мужчина лет пятидесяти, седой, привыкший одеваться в серые тона. Из тех бесцветных личностей, которых скорее можно увидеть в окошечке почтового отделения, чем во главе такого боевого подразделения, как оперативный отдел полиции.

Он был польщен визитом Каттани. С живым интересом выслушал его рассказ о последних событиях и, когда тот кончил, прокомментировал:

— Дорогой Каттани, вы мне доверились, а что, если я состою на службе у мафии и могу погубить вас? Вы ведь хорошо знаете здешний мирок, знаете, как трудно найти человека, в котором можно быть абсолютно уверенным.

— Это точно. Я пошел на риск, но у меня не было выбора. Если вы заодно с ними, — мне крышка, но если вы честный человек, то авось захотите мне помочь.

Седовласый комиссар засунул руки в карманы пиджака.

— Нет, я не на их стороне, дорогой Каттани, Я заодно с вами. — Если хорошенько вглядеться в него, то сквозь серый налет можно было заметить, как лицо его осветилось. — Почему бы вам не вернуться на службу? Мы можем известить министерство о вашем желании прервать затянувшийся отпуск. Будем вместе работать.

Да, конечно, почему бы ему не перестать рыскать в одиночку? Каттани пришлась по душе мысль возвратиться на службу. Вместе они не откладывая, сразу же, начнут бюрократические хлопоты, чтобы разрешить этот вопрос. Всего несколько дней — и он снова получит в свое распоряжение людей, с которыми можно работать.

— А пока что, — посоветовал Ди Веканцо, — вам следовало бы побеседовать с помощником прокурора Вентури.

— Вентури? — Каттани не был уверен, что хорошо расслышал фамилию. — А он не из Милана, этот Вентури?

— Именно оттуда. Он приехал сюда работать по собственному выбору. И очень неплохо справляется. Но также и расплачивается за это. Мафия отметила его работу тем, что подложила бомбу под дом, где он поселился. С тех пор он со всей семьей живет тут, в казарме.

Каттани хотелось поговорить с Вентури, устроиться, как и он, в казарме. Но все это можно отложить. Прежде всего он должен повидать ее — Джулию.

Девушка находилась в апартаментах деда, в гостинице, когда приставленный охранять ее толстячок доложил о приходе Каттани.

— О, Господи, наконец-то! — выдохнула она, стремительно бросившись к двери.

— Нет! — закричал вослед ей дед. — Постой!

Джулия с удивлением обернулась, и он ее предупредил:

— Только не вздумайте вместе выходить!

— Почему?

— Прежде я хочу с ним поговорить.

Не понимая причины такой реакция со стороны деда, она кивнула и побежала навстречу Коррадо в холл гостиницы. Они без конца обнимались, осыпали друг друга поцелуями, желая взаимно убедиться, что в самом деле снова вместе.

— Как тебе тут живется? — спросил Коррадо.

— Очень плохо. Я не в силах больше терпеть, увези меня отсюда. Дед совсем не такой, каким я его себе воображала в Милане, когда играла по телефону нескончаемые партии в шахматы. Он такой нудный. Все время говорит о деньгах. И вбил себе в голову странную мысль. Говорит, что я должна войти в состав административного совета банка.

Каттани, казалось, поразило это известие.

— Когда это предполагается осуществить?

— Через пять дней.

Пять дней… Почему именно через пять? Наверное, старик приготовил какой-то сюрприз.

Как и обещала, Джулия проводила Коррадо к деду и оставила их одних на террасе.

— Вы порядочный упрямец, — приветствовал его старик. Выглядел он весьма раздраженным. — Возвращаетесь себе как ни в чем не бывало на Сицилию. Ведь вам прекрасно известно, что у вас здесь полно врагов.

— А что же мне, по-вашему, делать? Бежать? Может, прикажете прятаться, будто я стыжусь показаться на глаза людям? Пусть другие прячутся, исчезают с глаз долой,

Не глядя ему в лицо, старик произнес:

— Я вижу, вы упорствуете и не желаете понимать, как устроена жизнь. Молодой человек, те, кого вы называете «другими», не только не прячутся, но представляют для вас серьезную опасность,

— Они меня не пугают,

Когда старик нервничал, у него появлялся тик: он начинал то и дело облизывать губы. Он высовывал, а потом прятал язык, как змея свое жало. Жесткая, порой насмешливая улыбка, с которой глядел на него Каттани, еще больше выводила его из себя.