Справедливость. Как поступать правильно? - [68]
Роулз отвечает так: принцип различий допускает неравенство доходов ради сохранения стимулов, но при условии, что стимулы нужны для улучшения участи наименее успешных членов общества. Более высокой заработной платы генерального директора компании или снижения налогов на богатых просто ради увеличения валового внутреннего продукта будет недостаточно. Но если стимулы генерируют экономический рост, в результате которого положение самых бедных улучшается сильнее, чем оно улучшилось бы при более равном распределении доходов, то принцип различий допускает такие стимулы.
Важно заметить: допущение различий в заработных платах ради стимулов отличается от утверждения, что у успешных людей есть привилегированное моральное право на плоды их трудов. Если Роулз прав, неравенство доходов справедливо лишь постольку, поскольку оно стимулирует усилия, которые в конечном счете помогают бедным, а не потому, что генеральные директора компаний или звезды спорта заслуживают того, чтобы зарабатывать больше фабричных рабочих.
Это подводит нас ко второму и более серьезному возражению против выдвинутой Роулзом теории справедливости: а как будут обстоять дела с усилиями? Роулз отвергает меритократическую теорию справедливости на том основании, что врожденные таланты людей не являются результатами их собственных усилий. Но что сказать о тяжелой, напряженной работе, которую совершают люди для развития своих талантов? Чтобы создать и развивать Microsoft, Билл Гейтс напряженно и долго трудился. А Майкл Джордан затратил бессчетное количество часов, оттачивая свои баскетбольные навыки. Разве эти люди не заслуживают вознаграждений, принесенных их усилиями, даже несмотря на их таланты и дарования?
Роулз отвечает, что даже усилия могут быть результатом воспитания в благоприятной среде. «Даже стремление к усилиям, к попыткам и к заслугам в обычном понимании этих слов само по себе зависит от счастливой семьи и благоприятных социальных обстоятельств»[221]. Как и на другие факторы успеха, на усилия оказывают влияние случайные обстоятельства, за которые мы не можем нести ответственность. «Представляется ясным, что усилия, которые человек готов приложить, обусловлены его прирожденными способностями и навыками, и что перед человеком открыты альтернативы. При равенстве прочих условий вероятность того, что более одаренные будут сознательно и целеустремленно стремиться к цели, выше…»[222]
Когда мои студенты сталкиваются с доводами, которые выдвигает Роулз относительно усилий, многие из них энергично возражают. Они доказывают, что их достижения, включая поступление в Гарвард, отражает их напряженный труд, а не морально произвольные факторы, находящиеся вне их контроля. Многие с подозрением рассматривают любые теории справедливости, предполагающие, что мы морально не заслуживаем вознаграждений, которые приносят наши усилия.
После обсуждения утверждений Роулза об усилиях я провожу ненаучный опрос. Я указываю на то, что психологи говорят: очередность рождения детей в семье оказывает влияние на усилия и устремления — такие, как усилия, прилагаемые абитуриентами для поступления в Гарвард. Говорят, у первенцев более развита трудовая этика. Они и зарабатывают больше, и достигают большего успеха в традиционном смысле этого слова, чем их младшие братья и сестры. Результаты этих исследований противоречивы, и я не знаю, правильны ли они. Но, просто чтобы поразвлечься, я спрашиваю моих студентов, кто из них первенец в семье. Руки поднимают от 75 до 89 % студентов. И этот результат повторяется всякий раз, когда я провожу опрос.
Никто не станет утверждать, что стать первым ребенком в семье — это заслуга самого ребенка. Если что-то настолько морально произвольное, как очередность рождения детей в семье, может оказывать влияние на нашу склонность к напряженному труду и целеустремленности, тогда Роулз, пожалуй, и прав. Даже усилия не могут быть основанием для моральной пустыни.
Утверждение, что люди заслуживают вознаграждений, которые приносят усилия и тяжелый труд, сомнительно и по следующей причине: хотя сторонники меритократии часто взывают к добродетелям усилий, они на самом деле не верят в то, что усилие само по себе должно быть основой доходов и богатств. Рассмотрим двух строительных рабочих. Один из них сильный, дюжий малый, способный выложить из кирпича четыре стены за день, даже не вспотев. Другой рабочий — слабый и тощий; он может за один раз принести не более двух кирпичей. Хотя он трудится очень усердно, для выполнения работы, которую его мускулистый товарищ проделывает, причем без особых усилий, за день, ему приходится вкалывать целую неделю. Ни один поборник меритократии не скажет, что слабый, но усердный строитель заслуживает, уже в силу его большей старательности, большей оплаты, чем сильный малый.
Или рассмотрим пример с Майклом Джорданом. Действительно, он много тренировался. Но некоторые баскетболисты рангом пониже тренировались еще напряженнее. Но никто не скажет, что они заслуживают контрактов более выгодных, чем контракты Джордана, за все часы, проведенные ими на тренировках. Итак, несмотря на все разговоры об усилиях, меритократы на самом деле считают, что вознаграждения заслуживают результаты или достижения. Неважно, является ли наша трудовая этика результатом нашего труда, но наш вклад зависит, по меньшей мере отчасти, от наших природных дарований, которые уж точно не результаты наших собственных усилий.
Рыночное мышление сегодня пользуется непререкаемым авторитетом, ведь именно его механизмы приводят к богатству и процветанию целые страны. Майкл Сэндел рассказывает о том, как коммерческий подход, прикасаясь к вещам, ранее ему недоступным, нередко разрушает первичный смысл и суть многих понятий и явлений. Так служба в армии по контракту и покупка прав гражданства разрушают смысл понятия «гражданство», покупка права проходить без очереди к врачу – ущемляет равенство граждан в правах, продажа права назвать станцию метро или стадион – нарушает традиции памятного наименования, духовного и национального единения.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.