Справедливость. Как поступать правильно? - [115]
Эти вопросы касаются не только пользы и согласия. Они касаются правильных способов оценки ключевых общественных практик: воинской службы, вынашивания детей, обучения и преподавания, наказания преступников, приема новых граждан и т. д. Поскольку перевод общественных практик на рыночные рельсы может разлагать или размывать определяющие их нормы, необходимо задаться вопросом, какие нерыночные нормы мы хотим защитить от вторжения рынка. Это вопрос, требующий общественного обсуждения конкурирующих концепций правильного способа оценки благ. Рынки — полезные институты организации производственной деятельности. Но если мы не хотим позволить рынкам переписывать нормы, регулирующие деятельность общественных институтов, нужна общественная дискуссия о моральных пределах рынков.
В США разрыв между богатыми и бедными за последние десятилетия увеличился, достигнув уровней, невиданных с 30-х гг. прошлого века. И все же неравенство не стало важным политическим вопросом. Даже умеренное предложение Барака Обамы восстановить ставки подоходного налога на уровне 1990-х побудило его противников-республиканцев в 2008 г. назвать Обаму «социалистом, который хочет перераспределить богатства».
Недостаточное внимание, уделяемое в современной политике неравенству, не отражает степени внимания, которое уделяют этой проблеме политические философы. С 1970-х гг. по сегодняшний день справедливое распределение доходов и богатства является основным предметом, который обсуждает политическая философия. Но склонность философов формулировать вопрос в категории пользы или согласия приводит к тому, что они не замечают того довода против неравенства, который, скорее всего, будет заслушан политиками и занимает центральное место в проекте морального и гражданского вознаграждения.
Некоторые философы, склонные облагать богатых налогами, чтобы помочь бедным, рассуждают в ключе пользы примерно следующим образом: если взять 100 долл., у богатого и передать эти деньги бедному, такое перераспределение лишь незначительно уменьшит счастье богатого, но существенно увеличит счастье бедного. Джон Роулз также выступает за перераспределение, но на основании гипотетического согласия. Он утверждает, что если вообразить гипотетический общественный договор, заключенный в условиях изначального равенства, то все согласятся с принципом, предусматривающим ту или иную форму перераспределения.
Но существует третья, более важная причина беспокоиться растущим неравенством в американской жизни: слишком большой разрыв между богатыми и бедными подрывает солидарность, которой требует демократическое гражданство. Происходит это так: по мере усиления неравенства богатые и бедные начинают жить все более отдельно друг от друга. Состоятельные люди отправляют своих детей в частные школы (или в государственные школы, находящиеся в богатых пригородах), а городские государственные школы остаются детям из семей, у которых нет других вариантов. Сходный тренд приводит к отчуждению привилегированных от прочих общественных институтов и объектов[412]. Частные спортивные клубы вытесняют муниципальные рекреационные центры и бассейны. Более зажиточные соседские общины нанимают частных охранников и в меньшей степени полагаются на защиту со стороны полиции. Второй или третий автомобиль в семье устраняет необходимость в общественном транспорте и т. д. Состоятельные люди уходят из общественных мест, отказываются от общественных услуг, оставляя государственное и муниципальное тем, кто не может позволить себе что-либо другое.
Это приводит к двум весьма плохим результатам. Один из них — налоговый, другой — гражданский. Во-первых, снижается качество общественных услуг, поскольку люди, которые более не пользуются ими, проявляют все меньшую готовность поддерживать эти услуги своими налогами. Во-вторых, общественные учреждения (такие, как школы, парки, игровые площадки и местные общественные центры) перестают быть местами, где сталкиваются самые разные во всех отношениях граждане. Институты, которые некогда собирали граждан и служили неформальными школами гражданской добродетели, стали немногочисленными и рассеянными в пространстве. Опустошение и размывание общественной сферы осложняет культивирование солидарности и чувства общности, от которого зависит демократическое гражданство.
Итак, оставляя в стороне воздействие, которое неравенство оказывает на пользу или согласие, следует сказать, что неравенство может разлагать, разъедать гражданскую добродетель. Очарованные рынками консерваторы и озабоченные перераспределением либералы эту потерю упускают из виду.
Если размывание общественной сферы является проблемой, то каково решение этой проблемы? В политике общего блага реконструкцию инфраструктуры гражданской жизни сочли бы одной из главных целей. Вместо того чтобы сосредоточивать внимание на перераспределении ради расширения доступа к частному потреблению, такая политика обложила бы налогами состоятельных людей ради такого воссоздания общественных институтов и услуг, в результате которого и богатые, и бедные захотели бы воспользоваться этими институтами и услугами.
