Споры об Апостольском символе - [116]

После разъяснения по поводу смерти Лициния Геррес обращается к оценке свидетельств о других казнях родственников, совершившихся в правление Константина. Последуем за автором. Он пишет: спустя два года по убиении Лициния Константин чернит себя (в 326 г.) убийством своего племянника Лициниана и родного сына Криспа. Безжалостный деспот заставляет кончить жизнь от руки палача своего собственного племянника, сына Лициния и Констанции, невинного ребенка, богато одаренного от природы, подававшего самые лучшие надежды — одиннадцатилетнего Лициниана. Около этого же времени (т. е. около 326 г.) Константин приказал предать смерти своего прекраснейшего сына Криспа (от первого его брака с Минервиной), юношу, украшенного превосходнейшими дарами ума и сердца. (Подумаешь, какая щедрость на самые роскошные и нежные эпитеты!)

Вот подробности относительно смерти Лициниана и Криспа, как они изложены Герресом. — Лициниан, называемый также Лицинием Младшим,[78] родился в 315 г.; когда ему исполнилось двадцать месяцев (в 317 г.), отец провозгласил его кесарем. Два года спустя четырехлетний ребенок был украшен знаками консульского достоинства, доставлявшего еще тогда и самим императорам особенный блеск. Мир прославлял счастливого ребенка и предрекал ему блестящее будущее. Но надеждам не суждено было осуществиться. Самой горькой иронией представляется то, что на монетах того времени прославлялось «счастье Лициниана». В 323 г., когда ему минуло восемь лет, он наравне со своим отцом был лишен престола. Через год после этого он потерял отца, убитого по приказанию вероломного победителя. Самому юному принцу пришлось жить недолго. В 326 г. несчастный мальчик только за то, что он был царским сыном, был предан смерти. По воле безжалостного дяди, одновременно с Криспом, он был самым ужасным образом замучен.

С большей обстоятельностью Геррес излагает сведения о смерти сына Константина Криспа, всячески наклоняя эти сведения в пользу своего предвзятого мнения. Крисп,[79] говорит исследователь, старший сын Константина от брака с первой его женой Минервиной, родился около 300 г.; в 317 г. он вместе с двоюродным его братом Лицинианом и его же сводным братом Константином был провозглашен кесарем. Крисп получил образование под руководством блестящего христианского наставника Лактанция; своим благородным характером и своей деятельностью он скоро привлек к себе общие симпатии; языческие и христианские писатели с редким единодушием восхваляли качества юного героя. Как кесарь, он должен был проживать в Галлии, в Трире. Он рано начал соперничать со своим отцом по части военных заслуг; он с полной славой защищал Галлию от вторжений германцев; еще более отличился он во время междоусобной войны Константина с Лицинием: одержав в этом случае блестящую победу над флотом Лициния, Крисп тем самым много способствовал сделаться своему отцу единодержавным владыкой Римской империи. С этих пор популярность благородного принца растет день ото дня, пока Константин, чересчур дороживший своим собственным авторитетом, в 326 г., в праздник своего двадцатилетнего правления, не запятнал это торжество кровью своего собственного сына; и вот мир лишился превосходнейшего государя. Несчастный принц, вероятно, одновременно с его двоюродным братом Лицинианом самым ужасным образом предан смерти, в Истрии (в Поле). Это самое тяжкое из преступлений Константина засвидетельствовано лучше всех его прочих деяний в том же роде. Само по себе подозрительное свидетельство Зосимы подтверждается двумя заслуживающими доверия языческими историками — Евтропием и Аммианом Марцеллином, а с христианской стороны блаженным Иеронимом. Из совокупности исторических рассказов открывается, что побуждением для Константина казнить сына было политическое соперничество между отцом и сыном, соперничество, которого не терпел Константин. К этому нужно прибавить еще следующее: Фавста, вторая жена Константина, желая видеть наследниками престола собственных детей, старалась влиять на мужа во вред Криспу. Что же касается других объяснений события, то, замечает Геррес, их можно относить к области безосновательных гипотез. Здесь автор довольно подробно рассматривает вопрос о том, можно ли судьбу Криспа ставить в причинную связь с фактами из жизни Фавсты, жены Константина. Автор пишет: на основании свидетельства Зосимы, Буркхардт считает лишь в малой степени вероятной, а Рихтер — довольно вероятной следующую историю: Крисп, пасынок Фавсты, был неравнодушен к своей мачехе; этим воспользовалась последняя, возвела на Криспа тяжкое обвинение, вследствие которого Константин приказал казнить сына; Зосима к этому еще добавляет, что вскоре после указанного события сама Фавста была уличена в преступной связи с одним рабом и была, в свою очередь, присуждена к смерти (она была вынуждена, по Зосиме, задохнуться в жаркой бане). Вся эта история, замечает Геррес, слишком романтична и опирается главным образом на показаниях Зосимы, верить которому в этом случае нельзя; важнее же всего то, что в настоящее время эта легенда утратила почву, на которой она утверждалась: теперь непререкаемо доказано, что Фавста прожила на свете дольше своего мужа.