Спорт королев - [15]

Джордж ни капельки не преувеличивал, когда говорил, что все документы у него в беспорядке. Разобрав завалы бумаг на его письменном столе, я обнаружил, что он почти полгода не посылал владельцам счета за тренировку лошадей. Сам он платил по счетам страховой компании, торговцев фуражом, кузнецов, шорников, но не вел никакого учета, и когда я рассортировал их, выяснилось, что многие счета утеряны.

Я уселся за работу, чтобы навести порядок в этой страшной неразберихе. Сначала изучил отчеты о скачках, чтобы узнать, чью лошадь возили на ипподром, куда и когда нанимали для этого транспорт, какому владельцу послать соответствующий счет. Потом я принялся за счета кузнецов, из которых вообще было непонятно, какую лошадь и сколько раз пришлось подковывать. Поэтому я объединил все счета кузнецов и разложил сумму на число лошадей в конюшне, чтобы каждый владелец заплатил свою долю. Рассчитать тренерский гонорар не составило бы труда, если бы Джордж отмечал, когда поступила новая лошадь и какую забрали. Но, судя по тому, что ни один владелец не пожаловался на чрезмерную сумму, видимо, они тоже не затрудняли свою память учетом.

Только через несколько недель, когда я завел для каждого владельца отдельную папку и вписал туда все расходы, связанные с его лошадью, мне вдруг открылось, что нет счетов от ветеринара. Нельзя же поверить, что лошади Джорджа такие исключительно сильные и здоровые, что за полгода ни одна не натерла себя волдырь, не поцарапалась и ни разу не кашлянула. Я спросил, не хранит ли Джордж счета от ветеринара отдельно, надеясь получить маленькую аккуратную папочку.

– Счета? – искренне удивился Джордж. – Бобби О'Нейл, насколько я знаю, ни разу в жизни не посылал счета. – И вправду, за те три года, что я работал у Джорджа, не пришел ни один счет.

Бобби, беспечный ирландец, никогда не утруждал себя ведением какого-нибудь учета, ни он, ни Джордж не помнили, сколько раз Бобби осматривал лошадей, и мои постоянные вопросы так наскучили ему, что он тоже решил взять себе секретаря.

Когда наконец я разнес все счета по колонкам в папках владельцев, то начал складывать. Результат вышел пугающим. Я был уверен, что допустил какую-то принципиальную ошибку, потому что, сложив все расходы Джорджа за те же месяцы, первый раз столкнулся лицом к лицу с печальной истиной, что тренерская работа, как и преступление, не оплачивается. Расходы Джорджа оказались больше, чем деньги, которые предстояло получить по приведенным в порядок счетам.

Но убытки, какие он понес после полугода такой тяжелой работы, совершенно не огорчили Джорджа.

– Я восполню их доходом от фермы, – успокаивал он меня. – И к тому же заплачу чуть меньший налог.

Мне же казалось совершенно неправильным, что работа, к которой Джордж относился так серьезно и ставил на первое место по сравнению с фермерской, превращалась в дорогостоящее хобби. И я добавил в счета, которые собирался послать владельцам, еще один пункт, назвав его «аптека». И в каждом счете я все время чуть-чуть увеличивал расход по этому пункту, пока не были покрыты убытки.

После моего нововведения слово «аптека» стало для Джорджа символом платежеспособности. А я ждал, не удивится ли кто-то из владельцев количеством пилюль, мазей и дезинфицирующих средств, потребовавшихся его лошади.

Я ехал к Джорджу, понимая, что он позволит мне участвовать в скачках на одной из своих лошадей, если владелец не будет возражать против начинающего жокея, но не ожидал, что это случится так скоро. Я прожил в Чешире всего неделю, когда Джордж сказал, что через несколько дней я могу поехать в Вур на стипль-чез новичков.

– Лошадь принадлежит моему другу, – сказал Джордж, – и она никогда не участвовала в скачках.

Я тоже никогда не участвовал в скачках вместе с профессиональными жокеями и подумал, что сочетание неопытной лошади и неопытного всадника на очень трудной дистанции стипль-чеза должно быть леденящим душу зрелищем, и хотя у меня от страха холодела спина, но я не отказался от представившейся возможности.

– Как ее зовут? – спросил я.

– Русский Герой, – ответил Джордж.

Каждое утро я выезжал с лошадьми на тренировки, галопировал с ними и учил преодолевать заборы и препятствия, но в последние несколько дней перед стипль-чезом все внимание уделял крупному гнедому, с которым мне предстояло работать в Вуре. Как мне сказали, он уже участвовал в нескольких скачках «пойнт-ту-пойнтс», но без успеха, и раза два упал.

И вот наконец наступил великий день. Странная застенчивость сковала меня. Поняв мое состояние, Джордж привел меня в раздевалку, показал на незаметный угол и познакомил с гардеробщиком, который должен был ссудить мне форму. Убедившись, что у гардеробщика есть подходящие бриджи и шлем, я пошел осмотреть маршрут.

Став жокеем, я прошел в первые два года десятки миль, изучая маршрут, на котором предстояло работать, буквально ощупывая почву, где лошадь начинает прыжок и где приземлится, запоминая, какую дорогу надо выбрать на развилке. Во время заезда можно избежать многих неприятностей, уверенно зная дорогу, потому что здесь нельзя попытаться срезать угол и сэкономить несколько ярдов: дистанция будет не засчитана.