Спокойные времена - [138]
— Ему? Ребенку?
— Ну, и мне… его матери… какая разница?.. Судьба одна и та же…
Она быстро отвернулась и даже поднесла к глазам руку, хотя глаза у нее, Глуоснис видел, были сухие, только сверкали каким-то странным, не виданным прежде упорством.
— Ну, а он… Абдонас? — спросил Глуоснис опять же повышенным тоном. Почему? Разве ему не все равно теперь, после всего? Как он?
— Он?.. — На Вингином лице не дрогнул ни один мускул. — Он достал новые марки… Полинезийские или какие-то… Если тебе интересно, можешь ему позвонить… И не бойся, меня там не будет… Больше не будет…
— Не будет?
— Не будет, — кивнула она. — Если можешь, дай сигаретку… Я свои забыла…
Он подал — впервые за все время их знакомства, — нет, нет, дружбы. Хотя по давним его принципам, еще молодой поры, женщина, которая курит… которой ты сам предлагаешь сигарету…
Спичку она зажгла сама.
Он устало прикрыл глаза: кончится… Сейчас, Глуоснис, пройдет. Прошло. Уже… И я, Марта, тебя не предал….
— Все… — произнес он едва слышно.
— Ты это… мне? — она встрепенулась.
— Себе. Только себе, Винга…
— Никуда не годится, Глуоснис… Наверное, придется тебе переменить манеры…
— Не думаю.
— Надо будет — задумаешься… Еще как задумаешься, Глуоснис… увидишь!..
Она встала. Гуки дрожали. Сумочка ерзала. Губы дрожали.
Но не произнесла ни слова, старательно обмотала горло шарфом, надела пальто, шагнула к двери.
— Но думаю… — встал и он. Точно со сна. Точно не он.
«Где же ты будешь? Где тебя искать?! — кажется, порывался крикнуть тот, прежний. — У Юодишюса?» Это было бы страшно; тот, другой в нем зажал рот. Глуоснис отвернулся.
«Не предал… — Он вернулся к себе в комнату. — Не-ет!»
А она ушла… Легко, как кусок пенопласта, толкнув дверь (опять это солнце), так же легко переступая, спустилась под цементную кровельку-козырек… Размахивая рукой, в которой тлела сигарета… потом светлые каблучки протукали по асфальту…
Теперь он вспомнил о посылке — о ящичке, не то фанерном, не то картонном, что лежал на диване; осторожно, словно внутри находилась мина, открыл.
Кукла!.. Как это, Глуоснис, — кукла?! Почему?!
«А… Эрика!..» — вспомнил он, вот уж кого позабыл так позабыл. Эту фрау… нет, нет… мадам! Эрика Кох из Кельна, первая хиппи среди аристократов и — помню, помню, помню! — аристократка mammy среди хиппи; напомаженная, надушенная старушка Европа, чей вздох… шуршание крахмальных кружев…
«Обещала прислать маски… — писала она на карточке с позолоченными краями, которая зачем-то была вложена в ручки нарядной куклы с выпуклыми, точно вопрошающими глазками, — но они показались мне слишком страшными, не хочу тебя пугать… («Меня? Что теперь может напугать… меня?..») Посылаю подарок понежней — я привезла эту куклу с собой из Кельна, но здесь ее и подарить некому, а ты говорил, твоя дочка (по-моему, Эмилия?) все еще поигрывает в куклы… Назовите ее Бригитой… Ну, БРИГ, — хорошо?..»
А вот еще письмо, уже в конверте.
«Эрики больше нет… — прочитал он и почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. — Посылаю вам то, что нашел в отеле на столе… Кое-что нашел еще, но это пусть останется мне. Я любил ее, понимаете?.. Кох».
«Любил?.. — подумал Глуоснис. — Ты, Кох, любил? Но, может, любил и он, этот самый Рахман?.. У меня тоже когда-то была любовь… Да, Кох, и у меня тоже… когда-то…»
В голове гремели, глухо перекатывались какие-то тяжелые болты, верещали телефоны, и он понял, что сегодня пока еще не сможет работать…
1980
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
