Спляшем, Бетси, спляшем! - [121]
— Лиза, что с тобой происходит? Что-то не так, но я не могу уловить. Ты или так невероятно счастлива, что замкнулась в своем благополучии, или так несчастна, что все чувства сгорели и осталась одна пустота.
— Как ты хорошо сказал! Да, для окружающих эффект в обоих случаях одинаков.
— Жизнь с твоей сестрой сделала из меня философа. Вы, русские женщины, одни погружены в анализ души. Такие нюансы чувств недоступны остальным, они их просто не интересуют. Причем эти чувства чаще всего не секс. Это касается морали, этики, религии. Меня это ошеломляло в первое время, а теперь я заразился этим сам, мне это очень помогает в работе. Ведь недаром все выдающиеся творцы в Европе имели русских жен — и Дали, и Пикассо, и Элюар, и Роллан. Мне, конечно, до них далеко… Да, так какой вариант тебе сейчас ближе?
— Второй.
— Все так плохо?
— Все безнадежно. Не думай об этом, это уже не изменить. Это пожар третьей степени, после него остается пепел и обгорелый остов. Не знаю, смогу ли я после этого играть? Но писать уже — нет. Буду преподавать филологию и растить детей.
— Лиза, помнишь Дельфы?
— Я помню, что я там была в самый страшный для себя день. Остальное я сыграла в кино, и это уже забылось.
— Лиза, вспомни, у тебя будут еще счастье и любовь! Ведь ты любимица Афродиты. Мне очень этого хочется!
— Спасибо, Витторио, но я уже не жду ничего хорошего.
— Может, тебе выйти замуж или завести нового любовника? Ты ведь можешь выбрать любого. Леди Ферндейл может стать графиней или даже герцогиней.
— Нет, поздно. Ты знаешь, что я была замужем три раза? Сколько же можно выходить не за тех?
— Лиза, я знаю твою историю, я знаю о твоей любви. Ну, хочешь, я заявлю наш фильм на Московский кинофестиваль и нас обязаны будут впустить? Или за тебя похлопочут из Ватикана?
— Витторио, что, очень заметно, что я на грани?
— Да нет, посторонним, конечно, не понять, но я-то тебя знаю пять лет — твой голос, твои жесты, твои глаза — особенно глаза и вот какая-то трещинка в голосе… Лиза, а что Джек, почему вы не вместе, ведь он так тебя любил?
— Он женится. Сколько может вынести один мужчина?! Есть ведь предел.
Я вдруг замираю, закрыв глаза, так бьют по нервам вырвавшиеся слова. Другое лицо стоит у меня перед глазами. У каждого мужчины есть свой предел. Боже, ну почему его нет у меня! Витторио обнимает меня, и мы долго сидим так, он поглаживает меня по спине.
— Давай работать дальше, — наконец говорю я, выпрямляясь.
Когда фильм озвучен, прошу показать его мне, ждать первый просмотр я не могу, спешу к Алисе. Мы смотрим фильм вчетвером: Витторио, продюсер и мы с сестрой. Назвать его мы решили «Лабиринт». Я сижу рядом с сестрой, и она в понравившихся местах сжимает мне руку. Когда экран гаснет, продюсер говорит растерянно:
— Вы сделали шедевр, но вы разорили меня. Это элитарное кино и денег оно нам не принесет.
— Посмотрим, — упрямо говорит Витторио, — но ты, Лиза — беллиссима. Заявим его прямо на Каннский фестиваль? Во Франции это должно иметь успех.
— Лизочка, это лучше романа! — шепчет сестра.
— Ну конечно, — смеюсь я, — ведь это сделал твой муж! Но снято действительно замечательно. Сцена в Дельфах — это фантастика. Ты — гений! — и я крепко целую Витторио.
Вечером мы сидим с сестрой в ее просторной и современной гостиной, Алика я уложила спать.
— Что ты будешь теперь делать? — спрашивает сестра.
— Растить детей. Алису нужно учить музыке. У девочки есть слух и она интересуется оперой. Все время забываю, что она дочь Ива, и мне часто кажется, что она от Алекса унаследовала музыкальный дар.
— А ты сама?
— Я? Знаешь, мне кажется, я переживу это. Сейчас мне очень плохо, но я переживу. Саша бы сказал, что возможности нашей психики безграничны. Я думаю, что через какое-то время я выйду замуж. За спокойного и сдержанного человека, который не будет лезть мне в душу. Я хочу преподавать, хорошо бы в Оксфорде. Молодость прошла, теперь все будет по-другому. Найду себе какого-нибудь профессора из Оксфорда и буду предаваться благоразумным супружеским радостям.
— Всегда ненавидела слово «супружеский», «супруг». У тебя был когда-нибудь супруг?
— Нет. Наверное, пришла пора. Мужем мне мог быть только один человек… А супруг — да взять хоть каноника Фаулза. Приезжай ко мне, я вас познакомлю. Очаровательный человек. Светлана говорит — влюблен в меня. Он будет мне и другом.
— А ты, ты влюблена в него?
— Ах, о чем ты говоришь! У меня сейчас одна мечта — побывать дома. Ты не представляешь, как я тоскую! Домой хочется — волком бы завыла. Помнишь Цветаеву? Мы эти стихи оценить тогда не могли, это нам было недоступно:
Понимаешь, она была здесь одинокой. Никто нас не может так понять, как дома. Помнишь, как мы сидели как-то на закате на берегу в Гурзуфе, и сзади кто-то стал читать стихи?
— «Это было у моря, где ажурная пена…» — подхватывает сестра, улыбаясь, — и что за очаровательный старик это читал! Он был похож на героя романа, с бородкой и тросточкой. И помнишь, что он нам тогда сказал?
— Что орда нахлынула и уйдет, а королева все живет в башне замка. Я тогда не поняла его. Теперь понимаю. Культура и мироощущение Серебряного века остаются в нас жить невостребованными, но ждут своего часа. Мы должны сохранить их и, может быть, идти дальше, опираясь на это богатство. Плевелы разносит ветер, а зерно сохранится и прорастет. Но разве мы извне можем что-то сделать? Нужно жить там…
Жизнь в балете — смысл существования Лидии Левиной. Ее жизнь — это история балета и история России. Русские сезоны в Париже, Фокин, Сергей Дягилев, Анна Павлова и Вацлав Нижинский… Первая мировая война, революция, эмиграция. Но эта история — о героях, проживших жизнь в любви, верной и единственной, которую не могли убить ни война, ни разлука, ни смерть. Это история вечной любви.«Когда я писала «Жизель», старалась как можно точнее воспроизвести, особенно в письмах, интонации и лексикон того времени, которое называют теперь «Серебряным веком» русской культуры, да и русской истории тоже.
Лорен Встреча с бывшим, которого вы не видели почти десять лет, никогда не бывает удачной. Столкнуться с бывшим, когда он тебя арестовывает, — это унизительно. Наручники застегиваются на моих запястьях в тот самый момент, когда он обещает ненавидеть меня до последнего вздоха. Я не могу его винить. Он умолял меня не уходить. Он не знает, что уход от него разбил мое сердце так же сильно, как и его. Это было не ради меня. Скорее, это было ради кого-то другого.Гейдж Я уехал из города после того, как ураган «Лорен» разрушил мое сердце.
Она — Голливудская принцесса. Он — ее новый телохранитель. Он не планировал, что она предложит ему секс без обязательств при трудоустройстве. Бизнес официально смешался с удовольствием.Стелла После тяжелого публичного разрыва я зареклась не ходить на свидания. Этот договор меняется, когда мой новый телохранитель входит в парадную дверь. Хадсон совсем не похож на мужчин в этой индустрии. Он черствый, холодный и не хочет проводить со мной ни секунды дольше, чем нужно. Все меняется, когда я начинаю размораживать его ледяной покров и обнаруживаю настоящего мужчину, скрытого внутри.Хадсон Я не хочу иметь ничего общего с голливудской жизнью. То, что мое лицо красуется на обложках журналов, не похоже на приятное времяпрепровождение. Эта работа временная и была предоставлена в качестве одолжения моему брату, который заботится о своей больной жене. Моя проблема? Я узнаю настоящую Стеллу, а не ту женщину, которую показывают по телевизору. Я пытаюсь бороться со своим влечением и сохранять наши отношения профессиональными, пока она не делает предложение: секс, пока я здесь, а потом мы разойдемся в разные стороны. Как я могу отказаться?
Иногда случается так, что в одном теле уживаются сразу несколько личностей. У каждой своя судьба, свои радости и проблемы. Как же решить, какая из них настоящая? Кто здесь друг, а кто враг? Изоляция всё расставит по своим местам. Роман «История болезни» – это продолжение романа «Изоляция». Полюбившейся читателям Чиаре Манчини придётся вернуться в прошлое, отыскать точку, когда её мир раскололся, и постараться собрать его воедино, ведь на кону самое важное – семья. Есть события, на которые мы не можем повлиять, но всегда можно сделать правильный выбор и остаться человеком.
Юная героиня, художница-нонконформистка, бунтующая против самодовольного мещанства окружающего ее мира, приезжает в Стокгольм, город, хорошо известный тем, что здесь собираются молодые бунтари со всей Европы. Совершенно случайно девушка знакомится с молодым преуспевающим бизнесменом.Казалось бы, между ними нет ничего общего. Ведь он олицетворяет то общество, которое героиня не приемлет.И все же…
Лорда Стэмфорда тяготят попытки отца женить его. Фиктивная помолвка — вот выход. Леди Джефриз вполне подходит для этой цели, тем более что и у нее имеется свой интерес. Она во что бы то ни стало хотела вернуть поместье, которое брат проиграл Стэмфорду. Вскоре «жених» с удивлением обнаруживает, что притворяться влюбленным очень приятно…
В книге современной американской писательницы Кристи Кохан рассказывается о непростой судьбе трех наших современниц – американок, о поисках ими своего места в этой грозящей многими опасностями и соблазнами жизни.