Сплошной обман - [112]

— У тебя грустный вид, девочка моя.

— Я… причина этому очень странная. Мне жаль мистера Дизли. Ферджи, наша экономка, сказала бы, что он пытался идти по жизни самым коротким путем и наступил на собственные шнурки. Может, вы когда–нибудь познакомитесь с папой и Ферджи. Думаю, они вам с Берти понравятся. Кстати, что хотел сказать мне Берти?

— Боюсь, ты будешь шокирована. — Мод неуверенно рассмеялась. — Это Берти в тот день запер тебя в тайнике. Он был в саду и видел, как ты туда зашла. Он закрыл тебя там, чтобы потом освободить и тем самым завоевать твою любовь. Со стороны это выглядит странно, но Берти отчаянно нуждается в любви.

— Он вас любит и знает, что вы его любите. Не беспокойтесь — с ним все будет в порядке. Можно задать не совсем скромный вопрос? Почему он не зовет вас мамой?

— Никогда не задумывалась над этим… но мне кажется, что я не заслуживаю этого слова.

— А я считала вас разумной. Никто не заслуживает этого слова больше, чем женщина, которая усыновила ребенка.

Мод встала и обошла стол.

— Спасибо, Тесса. А теперь можно мне задать тебе не совсем скромный вопрос? Когда ты собираешься выйти замуж за того молодого человека, который так неотрывно смотрел на тебя, что положил мне в чай десять кусков сахара?

— Гарри? Но он меня обманул, а Ферджи говорит… — и я залпом выложила все, что думает Ферджи по поводу разбитых чашек.

— Тесса, мне очень не хочется противоречить этой достойной женщине, но думаю, на этот раз Ферджи не права. Собирать осколки и склеивать — в этом и есть суть настоящих отношений. Просто такова жизнь. Ничто человеческое мужчинам не чуждо, да и в реальной, а не воображаемой жизни идеал может оказаться очень скучным и нудным типом.

— Я не собираюсь ползать перед ним на… Меня мягко, но настойчиво подтолкнули к двери.

— И не надо ползать. Ты же сообразительная девушка. И вот что еще, Тесса…

—Да?

— У ребенка может быть только одна мать, и, как бы мне ни хотелось ею быть, это не так. У тебя уже есть мама. Но у матери может быть не один ребенок. Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. А теперь ступай и сделай, как я тебе сказала.

Когда я проходила мимо портрета Тессы, женщина из шестнадцатого века весело улыбнулась.

Гарри в гостиной не обнаружилось. Не обращая внимания на внезапно смолкший разговор, я подошла к разбитому окну и увидела, что коня на лужайке тоже нет.

— Тесса, ты неважно выглядишь, — сообщила Гиацинта моей напрягшейся спине. — Думаю, вечерняя прогулка пойдет тебе на пользу.

— В самом деле, Тесса, дорогая! — подхватила Примула. — Гарри только что ушел, но ты, возможно, успеешь его догнать. Он собирался напоить коня из бочки с дождевой водой. Поторопись и, пожалуйста, извинись за то, что мы забыли его спросить, придет ли он завтра к нам на чай.

Ко мне подошла Шанталь.

— Тесса, я достаточно сильно люблю его, чтобы позволить ему уйти. А ты должна достаточно сильно любить его, чтобы не позволить ему уйти.

Я вышла на веранду, спустилась по ступеням и пересекла лужайку, но направилась не к бочке. Благородный конь имеет право спокойно напиться. Вместо этого я зашагала к развалинам монастыря. Какими пустынными и безмятежными они выглядят сегодня. Но Тропа Аббатов по–прежнему наводила на меня ужас. А что, если к призраку монаха Тессаила присоединится призрак Энгуса? Но едва я ступила под сень вековых деревьев, как ужас улетучился. Ажурная листва превращала землю в серо–бурую мозаику. Память об Энгусе навсегда останется со мной, но его тень не будет бродить по этой тропе. Где–то высоко в темнеющем небе пела свою вечную песнь беззаботная птаха. Казалось, какой–нибудь монах вот–вот покажется на тропе, низко склонив голову и с привычной терпеливой непринужденностью перебирая четки.

Но, чу! По–моему, монахи–призраки так не топочут.

Я не питаю особой любви к лошадям, но все–таки они куда симпатичнее велосипедов. А новорожденные жеребята так и вовсе само очарование, чего не скажешь о новорожденных велосипедах. Подобрав увесистый сук, я принялась расшвыривать опавшую листву. Янтарный свет в конце зеленого туннеля исчез, навстречу мне неслась огромная черная тень. Я бесстрашно выдвинулась на середину тропы и выставила свой деревянный пистолет.

— Кошелек или жизнь!

Ужасный конец для девушки двадцати одного года — быть растоптанной лошадиными копытами. Но Гарри, не сбавляя хода, наклонился, подхватил меня в седло, и мы полетели в темно–зеленый сумрак Тропы Аббатов.