Сплошное телевидение - [2]

 

А учиться пока еще негде было

Так говорил Рачков Родион Петрович, персонаж кинофильма “Москва слезам не верит”, имея в виду год 1958-й, – и слово в слово повторил это утверждение в начале восьмидесятых. С тех пор прошло еще тридцать лет, а воз и ныне там. Учиться по-прежнему негде. И никакие институты радио и телевидения здесь не панацея. Деньги большие, образование, соответственно, платное, престижное. Но мы же россияне – уж если нам приходится платить за что-либо из собственного кармана, то не за возможность получить знания, как это происходит в цивилизованном мире, а за диплом. За корочку. Чтобы наверняка.

Более того, до сих пор считается, что продюсерам специальное образование не обязательно. Едва ли не главным качеством успешного продюсера считается личная активность. Но на поверку самые активные люди – те, кто не умеет отвечать за свои действия. Их активность – плод не смелости, а безответственности. В итоге больше половины телевизионных продюсеров – это сборище кипучих самородков, которые работают не по специальности, а иной раз не имеют никакого образования вовсе. Это они придумали, будто функция современного телевидения – заниматься не аналитикой или просвещением, даже не пропагандой, как это было в советские времена, а развлекать “условную домохозяйку”. Уровень этой домохозяйки низок настолько, что она едва ли водится в природе.

Что эти люди могут предложить человеку, чьи запросы превышают запросы этой условной домохозяйки? Ответ очевиден. Ничего.

Майки надевают!

Эту несложную формулу из фильма “Доживем до понедельника” следовало бы выбить золотыми буквами и разместить в каждой телевизионной редакции. Потому что искусство использования глаголов “одеть” и “надеть” на телевидении утрачено, кажется, безвозвратно, как и многие другие умения, связанные с грамматикой, стилистикой и правилами расстановки словарных ударений.

За последние десять лет работы на развлекательных каналах мне не встретилось ни одного сценария программы, где не нашлось бы двух-трех грубых ошибок уже в первом предложении. Иной раз кажется, что телевизионных редакторов учат ошибаться специально, и это важная часть профессии. Чтобы понять причины подобной безграмотности, нужно представить себе портрет среднестатистического телевизионного редактора. Это, как правило, так называемая “пишущая девочка” – молодая женщина от двадцати до тридцати пяти лет, с высшим либо неоконченным высшим образованием, в лучшем случае журналистским. В школе ее, конечно, учили русскому языку, и она даже писала сочинения на заданные темы, но на этом опыт письма и ограничился. Ей кажется, что между умением набирать слова в программе “Word” и собственно письмом нет никакой разницы. Загрузка по работе у такой женщины большая, читать книжки ей некогда. Разве что-нибудь легкое. А наше нынешнее “что-нибудь легкое” словно бы создано для того, чтобы повысить читательскую самооценку (ведь читая это “что-нибудь легкое”, каждый второй может совершенно справедливо утверждать, что эдак и он может, и даже лучше).

Итак, наша героиня привыкает пользоваться готовыми речевыми штампами и действовать по заданному образцу (составленному до ее прихода такой же “пишущей девочкой”). Если сообщить ей, что, к примеру, запятые задают тексту нужную интонацию, она не поверит. Запятые она расставит в чистом поле, согласно рекомендациям все той же программы, тем самым сделав нечитабельной самую безобидную фразу. Законов композиции “пишущая девочка” никогда не изучала. Правда, она уже научилась с серьезным лицом рассуждать о неких “поворотных точках” в сюжете, но плохо представляет, что это такое. Ей кажется, что чем их больше, тем круче. Стоит ли говорить, что весь сценарный план в итоге превращается в полный хаос и ни одна начатая мысль не бывает доведенной до конца? И, наконец, специфика телетекста. Телетекст в итоге будет произнесен вслух. Но и этот факт девочка игнорирует в процессе работы над своим сценарием. Позже она будет обижена, если ведущий не сможет выговорить фразу “обыкновенные истории ОБ ОБыкновенной картошке”.

Казалось бы, в чем проблема? Наймите профессионалов. Или хотя бы полупрофессионалов, которых ежегодно выпускают наши ВГИКи и ГИТИСы. Киносценарии сложнее телевизионных, выпускники научатся.

Ан нет. Продюсеры боятся как огня всех дипломированных сценаристов, а с ними еще филологов и литературных работников. Эти люди слишком много спорят и ссылаются на какие-то непонятные правила, а когда ж тут думать, если давно “трясти надо”? Поэтому продюсеры, а вслед за ними шеф-редакторы открытым текстом заявляют: я лучше возьму экономиста (юриста, программиста, физика, математика, психолога и т.д. – в зависимости от собственного образования продюсера или шеф-редактора), потому что у него нет понтов. Если перевести вот это самое “нет понтов” с русского на русский, то получим примерно следующую информацию: сотрудник, не имеющий профильного образования, будет беспрекословно смотреть мне в рот и держать собственное мнение при себе, а главное – не будет претендовать на мое место на том основании, что якобы знает и умеет больше меня, начальника. К тому же не стоит забывать: среднестатистический продюсер относится к категории “кипучих самородков”. Он, божок маленького редакционного царства, набирает людей по своему образу и подобию. Ему ближе клинический энтузиаст, готовый сломя голову броситься куда скажут, нежели спокойный и скептически настроенный профессионал, способный разглядеть возможные подводные камни не после съемок, не даже в процессе съемок, а еще до их начала. Кажется, что его упаднические настроения заразны и не доведут до добра. За работу нужно браться “с огоньком”!