Сплетение песен и чувств - [6]

Стены слегка вздрогнули, как будто случилось землетрясение.

«Ну вот, пустили линию – подумал Артём. – Надо спускаться».

Он пожалел, что не взял с собой телефон. Написала ли Алина или снова молчит? И вообще, почему она молчит, если сама обещала, что будет писать утром и вечером?

«Кстати, обрадую ее тем, что буду трудиться в ночь, – решил он и тут же озадачился. – Интересно, как она отреагирует? Или скажет, что всех денег не заработаешь? Ага, легко ей говорить вот так!»

Дурацкая песня о неразделенной любви взбодрила Артёма.

«А ты люби меня так…», – женский голос надрывался неестественно, манерно, и верить ему совсем не хотелось.

«Да уж, про «посредине лета» рядом с таким шедевром покажется», – Артём нехотя спрыгнул с подоконника и отправился к линии. Нужно было пройти по маленькой металлической лестнице, спуститься по ней с верхнего яруса вниз. Стоя на самой середине и глядя вниз, Артём любовался открывавшимся видом – две линии вдалеке вовсю работали; линия, расположенная прямо под ним, только загружалась.

– Эй, Тёмка! – голос Иры звучал во стократ громче музыки в наушниках, спастись от него было невозможно. Впрочем, как и от нее самой. – Куда ты пропал? А я думала, что мы поболтаем, ты сбегаешь за шампусиком. Я же последний день тут с вами.

– Шампусиком? – удивился Артём. – Неужели шампусик в тебя еще лезет? Твой новый друг еще им не напоил тебя как следует?

– Да мы же немножко, за дружбу?

Артём выругался и стал спускаться. Ира стояла внизу. Очевидно, ругань слышать для нее было привычным делом, потому на Артёма она нисколько не обиделась.

– Болтаете? Работать пора! – бригадирша Жанна в своей знаменитой панаме с жирафиками и бегемотиками шла мимо и щелкала семечки.

– Ага, значит, нам семечки нельзя, а тебе можно? – подколол ее Артём. – В прошлый раз, когда из сваривающего узла еле выковыряли застрявшую семечку, ты говорила, что это мы грязнули, идиоты и разини. А сама?

– Иди на фиг, – бросила Жанна, – Не мешай мне жить.

«Какая работа, такие и люди», – сказал ей вслед Артём, но сделал это про себя, понимая, что такие намеки Жанна просто-напросто не поймет. Вот Алина бы поняла, догадалась, ответила бы что-нибудь веселое или просто бы начала смеяться, а потом полезла щекотать.

Мороженое загрохотало, вылетая с конвейера. Упаковщицы бросились укладывать его в коробки, Ира снова забыла о существовании Артёма. Снова все шло своим чередом: Артём носился с телегой и мечтал о том, как увидит совсем скоро Алину, обнимет ее и все обязательно быстро и само собой наладится; исчезнут все сомнения, и возникнет явная и очевидная цель их отношений – учиться, уживаться друг с другом, думать о семье.

Вторая часть смены прошла под музыку и эти мысли. Даже Ира куда-то пропала из поля зрения, а, может, он ее просто не замечал.

– Не забудь, ты завтра в ночь! – крикнул Артёму уже за проходной Василич и побежал догонять троллейбус.

Было начало двенадцатого. Небо было красноватое, из-за города надвигались тучи, казавшиеся неестественно темными. Артём уже подходил к общежитию – начал накрапывать дождь, зашел в комнату – за окном сверкнула молния, стекла зазвенели от раската грома, все вокруг отозвалось эхом.

Не снимая обувь, Артём прошел в комнату, взял со стола телефон и присел на кровать. «Забыл обо мне, да?» – писала Алина. Только четыре слова. И все.

– Странно, – Артём разговаривал сам с собой, представляя, что Алина непременно его слышит. – Ну скажи, как я о тебе мог забыть, а?

«Привет, не забыл я о тебе, любимая! Как ты? А меня перевели в ночную смену с завтрашнего дня. Скучаешь?» – понеслось в ответ. «Понятно. Трудись. Спокойной ночи! Ну да, типа того» – Артём несколько удивился ответу, как удивляло его в последнее время все, что связано с Алиной. Он старался не брать в голову многое из происходящего, игнорировать, пропускать мимо себя детали, которые смутили бы любого – только не того, кто влюблен, причем сильно.

Тишину комнаты и коридора с давно не крашеными стенами разрывал гром и шум воды, бьющей по подоконникам. Этот шум проникал сквозь закрытые двери, будто дождь стремился пробраться внутрь и залить все: потертый пол, старую мебель, вещи, разложенные в комнатах на стульях. Артём с полотенцем и флаконом шампуня, шаркая резиновыми тапками на босу ногу, шагал в конец коридора в душ.

Душ действовал усыпляюще.

«Как хочется спать» – думал Артём, растирая пену по нывшим от усталости ногам.

Как назло, пена никак не хотела смываться. Пришлось сделать воду погорячее – и Артём почувствовал, что сон овладевает им прямо здесь, в душе.

«Спать» – скомандовал он сам себе, быстро вытерся и почти бегом направился в комнату. Гроза за окном утихала. Едва закрыв глаза, Артём увидел перед собой Алину. Она держала в руках тот самый букет роз, что он подарил ей на день рождения, и улыбалась. Потом было что-то совсем невнятное, Артём не запомнил толком, что это было. А после – ничего. Совсем ничего. Утренний свет бил в лицо, не оставляя шансов вздремнуть.

Артём протянул руку и медленно пододвинул к себе телефон.

– Только восемь, так и знал, – почти простонал он.

Экран замигал: пришло сообщение. «Доброе утро! Хватит спать! Иди работай!». Алина определенно была какой-то странной. Они были знакомы два года, встречались гораздо меньше, но это ничего не меняло – постепенно она становилась совершенно другим человеком. Хотя Артём не замечал или не хотел замечать, что все изменилось. Он просто ждал.