Сплетающий души - [10]

— Это всего лишь сны. Они ничего не значат. Прости, что разбудил.

— Если бы ты только позволил отцу помочь тебе. — Я поняла, что эти слова были ошибкой, едва договорила.

— Мне не нужна его помощь. Пожалуйста, матушка, успокойся. Со мной все будет в порядке.

И, как обычно, я поцеловала его в лоб и вернулась к себе в комнату. Из ее окна я видела, как он идет по залитому лунным светом двору к конюшням, собираясь вытащить Паоло из кровати, чтобы тот присоединился к нему в предрассветной скачке по окрестным полям и рощам. И я в который раз уже благословила Паоло, как видно, единственного человека, к которому Герик мог обратиться в трудную минуту. Вернувшись в постель, я снова задалась вопросом, что же вызвало ночные кошмары Герика, а радужные надежды этого вечера потускнели.

Глава 3

Герик уже закончил есть, когда я спустилась вниз наутро после визита Кейрона. Я не знала, вернулся ли он ночью в постель, но перед завтраком он обычно упражнялся во дворе, так что если он и спал, то очень недолго. Позже я застала его в библиотеке, стоящим у маленького столика, на котором лежала раскрытая книга. Он скользил пальцами по странице и вздрогнул, когда я пожелала ему доброго утра.

— А, как раз тот, кто мне нужен!

Он схватил меня за руку, подтащил к огромному письменному столу и похлопал по стопке рукописей и документов.

— Ты просто обязана спасти меня. Тенни велел мне прочесть до завтра пятьдесят страниц о лейранско-валлеорских территориальных конфликтах, но мой валлеорский пока недостаточно хорош, чтобы хоть что-нибудь понять. У тебя есть время мне помочь?

— Конечно. Но плата вперед. Как ты догадываешься, мне страшно хочется узнать все о прошлой ночи. Твой отец сказал, что обошлось без приключений…

Лицо Герика замкнулось, а все тело напряглось, как и всякий раз, стоило лишь задать ему прямой вопрос. Рука на стопке бумаг замерла. Я могла бы поклясться, что он отпрянул, хотя его ноги при этом не сдвинулись с места. Но потом он пожал плечами и посмотрел на меня, быстро отведя взгляд.

— Мост удивителен, а идти по нему и вполовину не так страшно, как я предполагал. Повсюду вокруг ужасные твари, но на этот раз не касающиеся меня. И не внутри меня. Это казалось почти что… знакомым.

От воспоминания о нашем возвращении из Зев'На через беснующийся хаос Пропасти меня слегка передернуло.

— А Ворота… Я не мог себе и представить силу этих чар. Но из-за длинной дороги мы недолго пробыли на той стороне, меньше часа. Он показал мне свои покои, личную библиотеку и великолепную карту всего мира Гондеи, она висит в воздухе так, что можно увидеть настоящий рельеф, горы, поднимающиеся над равнинами. Мы прошли по коридору до его лектория, но он услышал, что один из Наставников все еще работает там, так что мы не стали входить. Он не ожидал, что там кто-нибудь окажется. Но в любом случае у нас уже не было времени. — Он пододвинул кресло ближе к столу и подтащил к себе бумаги. — А теперь мне бы стоило взяться за работу.

— Спасибо за рассказ.

— Угу. — Он вытащил толстую пачку бумаг из кипы. — Вот то, что вызывает у меня затруднения…

Мы провели вместе дивный час, не упоминая больше ни о ночном приключении, ни о кошмарах. Когда он достаточно хорошо разобрался со своими вопросами, я взялась за неоконченное письмо.

Едва часы в холле пробили полдень, Герик отложил перо и скинул со стола свернутую в свиток рукопись.

— Этого должно быть достаточно, — решил он. — У меня уже глаза в кучку, а от пера на пальцах шрам останется.

— Сомневаюсь, что тебе долго придется страдать, — ответила я ему. — Это очень важный вопрос. Причиной всех войн между Лейраном и Валлеором считаются территориальные споры, но если почитать хроники, ты увидишь, что причин намного больше. Лейранцы полагают, что валлеорцы слабы и испорченны, а те считают лейранцев невежественными варварами. И обе стороны совершенно неправы. Когда-нибудь ты поймешь, насколько вольнодумно звучит подобное утверждение из уст твоей матери-лейранки!

— Не понимаю, зачем бы мне это учить? — Он снял куртку и бросил ее на кресло. — Потом закончу. Надо взглянуть, как дела в конюшне.

Оставив невысказанными материнские банальности, пришедшие мне на ум, я вернулась к прежнему занятию. Спокойствие, привычный распорядок, забота, не ограничивающая свободу, все, чему мы могли его научить, — вот что мы пытались дать Герику.

Я занималась с ним языками, литературой, математикой, «материнскими» предметами вроде хороших манер и «нематеринскими» — такими, как политика Четырех королевств. Тенни учил его философии, риторике, истории, праву и пытался обсуждать с ним темы, на которые шестнадцатилетний юноша может не захотеть говорить со своей матерью. Паоло был ему другом, Тереза, горничная, держалась на почтительном расстоянии, а тринадцатилетняя Кэт стала его поклонницей. Поначалу он чувствовал себя неуютно из-за неослабного обожания юной служанки, но перед ее невинным обаянием сдержанность Герика устоять не смогла, и он начал принимать ее маленькие услуги с серьезным и любезным видом. Кажется, помогло то, что к Паоло Кэт относилась с тем же пиететом.

Единственное, чем наш распорядок отличался от принятого в большинстве лейранских семейств, — это повышенное внимание к развитию ума за счет воинских упражнений. В детстве, в Комигоре, Герик занимался с учителем фехтования и мечтал стать мастером клинка, как и — некогда — мой брат Томас, которого он считал своим отцом.